– Тогда сделай милость – когда прибудешь к месту назначения, постарайся радоваться менее противным образом. Иначе как бы мне потом не пришлось радоваться жизни.
– Обещаю, – совершенно серьезно произнес Юкенна.
– А если ты посмеешь нарушить обещание, – ехидно продолжил князь-король, – или сплоховать как-нибудь иначе, я тебя не в темницу посажу и не в ссылку отправлю. Я тебя отправлю на пиры с танцовщицами, понял? Ты у меня всю оставшуюся жизнь будешь принудительно развлекаться и бездельничать.
– Может, лучше в темницу? – уныло осведомился Юкенна.
– Ишь чего захотел, – отпарировал князь-король. – Знаю я тебя. Никакой темницы ты не боишься. Такая угроза тебе нипочем. А вот теперь ты будешь относиться к делу как надлежит.
Князь-король был прав: темницы Юкенна действительно не боялся. От темницы у него остались самые приятные воспоминания. С тех пор, как он девяти лет от роду удрал от своего учителя каллиграфии и полторы недели кряду успешно прятался от него в этой самой темнице, устрашить его подобной угрозой было невозможно. А вот возможность продолжительного безделья пугала Юкенну невыразимо. Его деятельный ум жаждал работы. Артистическая натура его искала выхода во всевозможных проделках и розыгрышах. Природная общительность и легкий авантюризм делали его непременным участником любого мало-мальски заметного события. Его руки так и тянулись к любому еще не изведанному орудию, будь то меч, кисть для письма или гадальные бирки – собственно, он и выучился далеко не великосветскому искусству гадания только для того, чтобы занять руки. Словом, должность посла была словно нарочно для него создана. И подумать только – если бы не какой-то надутый спесивец из Загорья, Юкенна мог бы и не получить этого назначения. Юкенна еще не знал, кто именно выдвинул столь абсурдное и надменное требование, но уже испытывал к этому человеку симпатию. Он мысленно поклялся себе, что никогда не позволит себе в присутствии этого человека ни малейшей вольности, ни единой выходки. И дело тут не только в том, что посол должен вести себя солидно, – в этом Юкенна как раз весьма и весьма сомневался. Просто он и помыслить не мог обидеть ненароком того напыщенного кретина, которому он обязан своим счастьем. Неблагодарность в число недостатков Юкенны не входила.
Глава 1
КРЫСИЛЬНЯ
Покойник проснулся первым. Он долго, но негромко кашлял, потом почти равнодушно выругался и сел. Его ругань и пробудила остальных побегайцев. Разбуженный раньше обычного Бантик зябко поводил спросонья могучими плечами. В глазах возмущенного Кастета еще плавала просоночная муть. Гвоздь глядел на Кильку и Морехода в упор; глаза его с сильным прищуром были совершенно ясными и осмысленными, словно проснулся Гвоздь не мгновение назад, а по меньшей мере час и уже успел умыться и сытно позавтракать.
– Вы все еще тут? – тихо осведомился он. Килька и Мореход съежились.
– Мы уже вернулись, – слабо пискнул Мореход, потряхивая большой связкой рыбы. Покойник вновь закашлялся.
– Почему в такую рань? – поинтересовался Гвоздь. Вопрос был задан скорее для приличия, нежели по существу: судя по нахмуренному лицу Гвоздя, он если и не знал ответ, то по меньшей мере догадывался, и догадка не радовала главаря побегайцев.
– А клев сегодня такой… – Килька неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, изображая тем самым небывалое великолепие предрассветного клева. – Рыба так и идет, так и идет…
– Скверно, – скривился Гвоздь. – Ладно, после поглядим…
Он встал и с хрустом потянулся.
Кэссин подумал, что утро началось отчего-то не только рано, но и плохо. В хорошем настроении Гвоздь говорил на таком густом портовом жаргоне, что Кэссин, новичок среди побегайцев, не всегда его и понимал. Чистая грамотная речь слетала с уст Гвоздя лишь в те минуты, когда с Гвоздем лучше не связываться. Разозлить Гвоздя обычно не так-то просто, и уж тем более не могло вывести его из себя раннее пробуждение. Спал Гвоздь чутко, просыпался легко… нет, определенно случилась какая-то неприятность. Вот только какая?
Покуда Кэссин размышлял, Гвоздь, Кастет, Покойник и Бантик уже умылись. Теперь к бочке с водой имели право подойти остальные побегайцы – пониже рангом и помоложе годами. Кэссин не без удовольствия наблюдал за утренним умыванием Грязнули. Этот тощий парень словно задался сегодня целью оправдать свое прозвище. Он даже не сделал вид, что набирает полную пригоршню воды, а омочил пальцы и принялся размазывать грязь по лицу. Гвоздь неслышным шагом подошел к нему, схватил за волосы и с размаху окунул головой в воду.