Выбрать главу

Мы начинаем бороться с государством. Именно оно — главное наше препятствие на пути к светлому будущему. Единственный враг нашего светлого будущего.

Всякий противник этого государства — наш объективный союзник в этой борьбе. И если государство олицетворяет темное прошлое, то всякий его враг — символ светлого будущего.

Мир Полудня, с одной стороны, нечувствительным образом подразумевал бескомпромиссный разрыв с уж такой консервативной, прям таки черносотенной русской культурной традицией, но, с другой, на самом-то деле вырос именно из нее, из православной общинной горемыки, а отнюдь не из еврокоммунизма. Видимо, именно поэтому критика Стругацкими тех, кто якобы не пустил нас в светлое будущее, страдала, если воспользоваться цитатой из «Стажеров», «гнутием ствола». По прошествии десятилетий отчетливо видно, что заряды попадают совсем не в тех, в кого целили сами гениальные братья. По временам даже с точностью до наоборот.

Вот дон Рэба. «На трупах вырос цепкий, беспощадный гений посредственности. Он никто. Он ниоткуда. …Что бы он ни задумывал, все проваливалось. …Но он продолжал крутить и вертеть, нагромождать нелепость на нелепость, выкручивался… Глупый и удачливый интриган, сам толком не знающий, чего он хочет, и с хитрым видом валяющий дурака у всех на виду. …Предал и продал все, что мог, запутался в собственных затеях, насмерть струсил и кинулся спасаться к Святому Ордену. Через полгода его зарежут, а Орден останется».

Разве похоже на Берию? А ведь в первоначальных вариантах Рэба прозрачнейшим образом был Рэбией…

Но вот Горбачев — просто вылитый. «На трупах» — вспомним ежегодные похороны генсеков через два десятка лет после написания «Трудно быть богом». И пусть не зарезал его Ельцин, так времена уже были малость не те. Суть в том, что Орден-то действительно остался.

А когда перечитываешь «Сказку о тройке», когда вспоминаешь Лавра Федотовича с его знаменитым «гр-рм» или «желтого и сухого, как плетень» Хлебовводова, когда в миллионный раз вынужден, стиснув зубы, подчиняться «гардианам науки», перед глазами встают отнюдь не Келдыш и не Устинов, и даже не маршал Неделин — но светлые образы чмокающего Гайдара да изможденного (непосильным трудом, наверное) Фурсенко…

Творчество великих писателей по каким-то удивительным причинам обладает предсказательной силой, совершенно не связанной с их личными убеждениями и порой даже прямо противоположной им. Время от времени в текстах выныривают необъяснимые чудеса. Я это понял раз и навсегда еще в давние времена нескончаемых, приобретших отвратительно политизированный характер матч-реваншей гроссмейстеров Карпова и Каспарова. Это была середина 80-х. Взял я перечесть «Возвращение» и обалдел, наткнувшись в рассказе «Свечи перед пультом» на фразу: «…живой мозг жестко кодируется по системе Каспаро-Карпова…»

Вот в том-то и дело. Одни жестко кодировались — и усвоили только сиюминутную враждебность. А в других проникало настроение как таковое, проникали свет, мечта…

Есть отличная от нуля вероятность, что Мир Полудня ровно так же, как и никому в начале шестидесятых годов не ведомая антагонистическая сцепка Карпов-Каспаров, был просто-напросто в тех или иных существенных своих чертах каким-то образом уловлен Стругацкими из будущего. Конечно, ни в том, ни в другом случае они не отдавали себе отчета, будто что-то предсказывают. Они всего лишь искали слова для выражения своих переживаний, ощущений, предощущений. Они фантазировали, выдумывали. Ровно так же, как, например, Свифт не более чем выдумал наличие у Марса двух спутников — за полтора века до их реального открытия.

Карл Моисеевич Кантор[39] писал: «Проектность культуры заключается в том, что она делает упор на идеальные моменты существования, в том, что духовный план для нее вполне реален, что материальные блага для нее лишь средство, а не цель». Те, кого заворожил у Стругацких ПРОЕКТ — остались развиваться в русле великой культуры, пытаясь по мере сил обогатить традицию новой, модернизирующей проектностью. А те, кому души и ума хватило лишь на усвоение конкретных адресатов исторически ничтожной, хотя по-человечески вполне понятной ненависти братьев — опять-таки по вполне понятным причинам остались с материальными благами. И чуть позже естественным образом влились в стройные ряды экономических истинных арийцев, кому для защиты от смердов, от местной низшей расы, необходимы бетонные заборы.

вернуться

39

Вот тоже удивительная судьба. Родился в Аргентине, в семье еврейских эмигрантов из России. В 26-ом году его отцу было предложено возглавить в СССР одну из кафедр Тимирязевской сельхозакадемии. Семья вернулась. Воевал, защищал Родину, с которой впервые свиделся в четырехлетнем возрасте, за каких-то пятнадцать лет до гитлеровского нашествия…