Все культуры мира во все эпохи вынуждены решать, по сути дела, одну и ту же великую и до конца так никогда и не решаемую задачу.
С той или иной степенью успешности применяясь к быстролетной исторической конкретике — к теократии и демократии, к обсидиановым ножам и боеголовкам с обедненным ураном, гаданию на черепашьих панцирях и метеоспутникам, королевским глашатаям и интернет-блогам, взаимному присмотру друг за другом членов соседской пятидворки и понатыканным на всех углах видеокамерам наблюдения — культуры по мере сил облагораживают и обуздывают ровно одни и те же свойства человеческой натуры, из века в век стараясь сделать их как можно более достоинствами и как можно менее недостатками.
История, подобно тому, что перипетии личной жизни творят с каждым человеком, кидает культуры то в ситуации, где блистательно проявляются их лучшие свойства, то — отвратительно выпирают пороки; но в целом именно и только культуры во всех предлагаемых коллизиях заняты тем, что в меру своих сил и возможностей помогают людям оставаться людьми, как бы ни била их судьба. И у каждой из них есть и свои достижения, и свои заблуждения в великом и нескончаемом, в определенном смысле безнадежном и в то же время жизненно необходимом каждому поколению деле очеловечивания человека.
Важно понять, что одни и те же объективно востребованные качества людей, без которых существование человеческих общностей невозможно или, во всяком случае, крайне затруднено, в разных культурах обеспечиваются разными внутренними стимулами и мотивациями.
Например.
Для наглядности несколько упрощая, можно сказать, что в одних культурах трудолюбие, трудовая добросовестность подпитываются главным образом стремлением к внесению посильного вклада в общие дела, в других — стремлением к максимальной индивидуальной самореализации, в третьих — стремлением к личному успеху и обогащению[23]. В первом случае люди наиболее энергично соревнуются на поле общественной полезности, во втором — на поле большей или меньшей заметности для окружающих, большей или меньшей известности и независимости, в третьем — на поле банковских счетов.
Если вместо аккуратной, постепенной переадаптации старых мотиваций к новым условиям просто каким-то образом разрушить, дезавуировать, например, устоявшуюся мотивацию к трудолюбию, пусть хоть под благовидным предлогом того, что вот где-то у соседей иная мотивация срабатывает лучше — последствия могут быть самыми печальными. Обросшая целым сонмищем пропитавших систему ценностей культурных блоков сцепка между трудолюбием и высокой престижностью принесения блага ближним, казавшаяся естественной и неоспоримой — действительно рассыплется. Но на ее месте вовсе не возникнет равновеликое и по крайней мере столь же эффективное новое сонмище. И, скажем, вроде бы прогрессивная мотивация личной самореализации приведет отнюдь не к повышению производительности труда, но, например, всего лишь к росту очковтирательства и всплеску преступности — потому что не будет облагорожена никакими сопутствующими, входящими в один с нею мотивационный комплекс традиционными ценностями.
Легко понять, отчего так происходит. При постепенном, естественном, исторически созревшем переходе от более архаичной мотивации коллективного успеха к более модернизированной мотивации успеха личного старая мотивация никуда не девается, она просто начинает функционировать не в центре духовного мира индивидуума, но несколько сбоку. Она почти не теряет силы и поэтому существеннейшим образом корректирует избираемые человеком способы и виды самореализации. Если же коллективистская мотивация разрушается сознательно, нарочно, если с целью ее дезавуирования в ход идет давление и глумление, если она выставляется просто глупостью, уделом недоумков и неудачников — она выпадает из духовного мира активных индивидуумов напрочь и не уже никак не способна облагораживать их амбиции. Соревнование на поле личного успеха начинает напоминать игру в футбол, при которой дозволено втаскивать мяч в ворота хоть руками, хоть граблями, хоть заталкивать стволом пулемета; а на старенького судью, показавшего было красную карточку, в лучшем случае плюют, а то и, не встречая ни малейшего осуждения со стороны трибун, бьют по его архаичной башке кирпичом: отстал от жизни, дурень, какое нынче судейство! Нынче один критерий — успех!
23
На деле все эти и иные, более тонкие мотивации работают, конечно, в комплексе, во взаимосвязи. Но есть среди них побочные, дополнительные, вроде улучшающих вкус блюда пряных приправ, а есть и осевые, базовые, без которых не работает весь комплекс. Можно сколько угодно сыпать перец на пустую тарелку — есть в ней все равно будет нечего.