Подвал бывшей заводской конторы оказался переоборудован. Раньше здесь располагались какие-то подсобные помещения, которые превратили в камеры. Помимо нас, в заключении находились ещё пятеро. Вид у всех был довольно плачевный. Похоже, местные власти не церемонились с нарушителями. Хотя в Мешке иного отношения ждать и не приходится. В подобных условиях люди быстро оскотиниваются и слетают с катушек. Хорошо, что на месте не пристрелили, — и то хлеб.
Гюрза пребывала в отключке минут двадцать, а когда очнулась, первым делом заблевала весь пол. Крохотная камера быстро заполнилась ароматом рвоты, и я едва сдерживал прыгающий желудок, чтобы не добавить своих харчей. Но на этом мои страдания не закончились. Буквально через минуту тяжёлая металлическая дверь распахнулась, и на пол плюхнулась мокрая тряпка.
— Убрал! — коротко приказал надзиратель и захлопнул створку.
На тряпку я лишь покосился. Хрен им по наглым рожам, пусть сами вытирают. Мне и так досталось, до сих пор все потроха болят. Прошло ещё минут пять, прежде чем дверь снова открылась. На этот раз в камеру вошли двое и как следует огуляли меня палками по спине. Все претензии к ним мгновенно улетучились, и я под чутким присмотром начисто вымыл пол.
— Прости, — простонала Гюрза и снова вывернула желудок.
Пришлось опять браться за тряпку, благо надзиратели её не забрали.
Кормить нас, похоже, не собирались. А может, просто время тянулось как резина и мне казалось, будто ночь почти на исходе. Все наши вещи были конфискованы, даже шнурки из ботинок забрали, видимо, опасаясь попытки суицида. Но, насколько я уже понял, в Мешке подобные хлюпики дохнут в первые дни, а те, кто продержался хотя бы чуть больше недели, будут драться до последнего вздоха. Вот такая здесь жёсткая политика отбора. И нет ничего удивительного в том, что в конце концов каждый, попавший сюда, становится крепче стали, из которой сделаны мосты вездеходов.
Покончив с уборкой, я уселся на нары к Гюрзе и откинулся на стену, положив её голову к себе на колени. Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами, но не спала. Так она легче переносила тошноту. Да уж, получить по колпаку прикладом — не шутка, особенно с дикого похмелья.
— Может, расскажешь? — спросил я.
— О чём? — уточнила Гюрза.
Я специально поставил вопрос таким образом, чтобы она вступила в диалог.
— О том, что нам предстоит. Я уже не раз слышал о бойцовских ямах, но так и не удосужился их посетить.
— Да и делать там нехрен, — буркнула она. — Кровь и вонь от порванных кишок.
— Эй, а можно чуть поподробней? У нас есть хоть какой-то шанс выжить?
— Если ты сможешь порвать тварь голыми руками.
— Стоп! Что⁈ — Я аж подпрыгнул, заставив Гюрзу застонать. — Какого хрена⁈ Разве это справедливо⁈
— А всем насрать.
— Нет, я понимаю, но с голыми руками⁈ Это же сто процентов смерть!
— Тебе дадут выбрать дозу пыли, — немного скрасила предстоящее она.
— Кому-нибудь удавалось побеждать?
— Угу, — осторожно кивнула девушка. — И ты его знал.
— Мосту?
— Да.
— И как он это сделал?
— Перегрыз синей твари глотку. Он был под жёлтой пылью, и ему повезло, что тварь попалась другого цвета. Обычно организаторы специально выпускают против бойцов равнозначных по силе тварей, чтобы сгладить мнимое преимущество.
— Но ведь это нечестно. Впрочем, да, я помню, что всем насрать.
— Растёшь, — с ухмылкой подметила Гюрза.
— Ой, да пошла ты… Это из-за тебя мы снова в заднице, — беззлобно огрызнулся я и вернулся на шконку.
— Зато получится как в сказке.
— В смысле?
— Они жили долго и счастливо и умерли в один день.
— П-хах, — хрюкнул от смеха я. — А ты умеешь задать настроение. Нас хоть вместе в яму выпустят?
— Нет, конечно, это было бы слишком просто. Схватки только один на один. Хочешь совет?
— Жги.
— Не вздумай выбрать зелёную пыль.
— Почему?
— Потому что продержишься ровно столько, сколько она действует. С голыми руками против зелёной твари у тебя просто не будет ни малейшего шанса.
— Да где они вообще этих тварей берут?
— Действительно, — теперь уже захрюкала Гюрза.
— Да нет, я понял, что на улицах, но как? Разве можно поймать зелёного? Он же как танк! А красного? Ты вообще видела, как он столбы вырывает? Для него они словно травинка!
— Поверь, Руль, на каждую жопу с закоулками всегда найдётся хрен с винтом. Мы — люди, и, пожалуй, нет во вселенной более страшной твари.
— Ого, да ты ещё и философ?
— А то…
— Выходит, это всё?
— Я не пророк, — пожала плечами она. — Мы в Мешке, и здесь всякое случается.