— Боюсь, это будет не так-то просто, — вздохнул я.
— Руль, пообещай мне кое-что.
— Не-е-е, — с ухмылкой протянул я, — так дело не пойдёт. Ты вначале скажи, что хочешь, а там я подумаю.
— Тогда ты не согласишься.
— То есть ты думаешь, что после этого я готов обещать всё что угодно?
— Господи, какой же ты иногда бываешь душный, — закатив глаза, произнесла Гюрза. — Ладно, срать… Короче, если мы выберемся отсюда, пожалуйста, не мешай мне.
— А можно подробнее?
— Увы, но нет, — покачала головой она. — Здесь слишком много лишних ушей.
— Может, всё-таки пожрём? — Я кивнул на поднос с ещё тёплым шашлыком. — У меня от одного вида уже желудок сводит.
— Можешь огурчик стрескать и перчика кусок, — разрешила Гюрза. — К мясу лучше не прикасайся. Слишком тяжёлая пища, тебя сразу в сон потянет.
— Да я проснулся минут двадцать назад.
— Хочешь сдохнуть — жри, — отмахнулась она.
Я немного подумал и всё же решил не рисковать. Огурчик и половинка сладкого перца пролетели в желудок, слегка притупив чувство голода. И в этот момент в коридоре раздались голоса и лязг задвижек.
— Всё, пора. — Гюрза соскочила с нар и, хрустнув шеей, несколько раз достала руками до пола, растягивая мышцы на ногах.
— Ты что, собираешься напасть на дружину? — на всякий случай уточнил я.
— Ну я же не совсем из ума выжила, — ответила она. — Смысла от этого ноль, только проблем добавит.
— Ясно, — огорчённо выдохнул я. — Значит, барахтаться мы не собираемся?
— Барахтаться тоже нужно с умом, — ответила Гюрза, и в этот момент дверь распахнулась.
На пороге стояли двое, с автоматами на изготовку.
— На выход! — сухо скомандовал один из них и слегка посторонился.
Мы спокойно вышли из камеры, стараясь не производить резких движений. В коридоре нас ожидали ещё трое. Так, под стволами, мы прошли весь коридор и собрали остальных заключённых, а затем отправились на улицу.
Здесь всё так же лил дождь. Я подставил под его капли лицо, чтобы хоть немного охладиться. Нет, жарко мне не было, просто эмоции зашкаливали. Ведь вскоре мне предстояло заглянуть в глаза смерти, и тело реагировало на это соответствующим образом. Сердце билось о рёбра, в глазах периодически темнело, а руки тряслись, как у конченого алкаша, увидевшего вожделенную бутылку.
Один из наших решил вопрос радикально: попытался сбежать. Но очередь из автомата, оказалась куда проворнее. Кажется, я даже видел, как из его бедра вылетел кусок мяса, вырванный пулей. Естественно, подохнуть ему никто не позволил, а доза микса быстро вернула придурка в строй.
— Вот же дятел, — шёпотом произнесла Гюрза. — Сам себя шанса на победу лишил.
— То есть шанс всё-таки есть? — ухватился за надежду я.
— Он есть всегда, — кивнула девушка. — Правда, в нашем случае вероятность выиграть в рулетку гораздо выше.
— А ты умеешь успокаивать.
— Пф-ф-ф, обращайся, — фыркнула она.
Путь к яме не занял много времени. Она оказалась скрыта в одном из ангаров. Видимо, для того, чтобы туда не совали нос праздные зеваки, да и зрители были укрыты от дождя. А их сюда набилось немало.
Сама яма представляла собой… Да обычную яму прямоугольной формы метров шести в ширину и метров десяти в длину. А вот в глубину она уходила метров на двенадцать. Сверху её накрывала плотная решётка, и зрители наблюдали за боями, стоя на ней. Те же, кто не умещался на первых рядах, созерцали бой на экранах телевизоров, заботливо развешанных по всему ангару. Здесь же делались ставки, и графа «боец победит» выглядела предательски пустой. Большинство ставок было на различное время, которое должен продержаться опущенный в яму человек. Для этого в заднем левом углу была оборудована грузовая площадка, на которой, как на лифте, и спускали бойцов.
Завидев нашу процессию, люди взревели, осыпая нас аплодисментами и улюлюканьем. Звучали и напутствующие фразы, такие как: «Не вздумай сдохнуть раньше минуты», «Покажи нам сиськи, шлюшка» и многое другое. Ах да, грузовую площадку отделял от основной толпы сетчатый заборчик из рабицы. Здесь же расположился стол, на котором бойцам выдавались трубочки с пылью, чтобы всё выглядело честно.
Первым в яму спустили того, кто пытался сбежать. Ему при всём народе предложили выбрать пыль, под которой он вступит в схватку, и к моему удивлению, он схватил трубочку с красной. А дальше я смог наблюдать, что происходит с человеком, который пренебрегает правилами двадцати четырёх часов.
Он поднёс трубочку ко рту, когда лифт опустился примерно до середины ямы. Из его глотки вырвался звериный рёв, полный боли и какого-то безумия. Впрочем, именно оно его и ожидало. Достигнув дна, он уже хохотал без остановки, кричал всякую чушь, а затем принялся выковыривать себе глаза голыми руками. Когда из потайного коридорчика, забранного металлической переборкой, выпустили красного монстра, боец находился уже на грани истерики. Он даже не посмотрел на приближающуюся смерть.