— Я тебя раздавлю.
Он усмехнулся и сложил руки на моей спине.
— Ну не раздавлю, но задохнёшься, — перефразировала я.
— Соф, лежи. Спим дальше.
Я фыркнула. Затем улеглась поудобнее, обняла его, и закрыла глаза. Мы продолжили спать, держась за руки и обнимаясь.
========== Рулетик ==========
Прошла пара недель. За это время я начала сходить с ума по своему ангелу. Господи, какой же он хороший. И если начинались наши отношения с симпатии с моей стороны, то сейчас я всей душой любила его. Однажды я робко сказала Рафаилу об этом. Он улыбнулся, чувственно поцеловал меня и сказал, что любит меня уже давно. Я ещё стеснялась себя, хоть Рафи и усердно старался вывести меня из этого состояния. Он давал себя мацать где угодно, трогать за животик, бочка и щёчки, и вообще везде. Когда я касалась его, я начинала думать, что наверное, когда также трогают тебя, это не так стыдно и неприятно. Я привыкла к брезгливым касаниям Джеймса, и терялась, когда Рафи даже легонечко меня дотрагивался. Недавно я наконец-то встала перед ним, раскинув руки в стороны, и сказала: «мацай меня». Правда, я сначала от робости так втянула живот, что у меня аж пресс заныл. Тогда ангел вздохнул, обнял меня и сказал: «ты стесняешься, я ведь вижу. Пока трогай меня сама. Когда перестанешь стесняться, это будет видно». И после этого прошло несколько дней, когда я застала Рафи с грустным видом на кухне. В руке он держал мерную ленту.
— Ты чего? — спросила я.
— Я? Ничего.
Дома я ходила в очках, и мне было видно, что его палец был на цифре 155. Он что-то померил, видимо себя, и расстроился. Что у него может быть 155-ти сантиметров? Бёдра вроде нет, обхват груди тоже, талия… талия? Я подошла к ангелу и села рядом.
— Что измерял?
Вместо ответа он хлопнул себя по животу, задумчиво вздыхая. До меня сейчас дошло, что он не меньше меня не любит быть пухлым. Я тихонько вынула у него из руки ленту, сняла очки и крепко обняла.
— Я тебя люблю, — прошептала я.
Рафи сглотнул. Затем обнял меня в ответ. Я поцеловала его мягкую щёчку и слегка улыбнулась.
— Мы с тобой парочка булочек.
Он невольно усмехнулся. Кивнул. Потом устремил взгляд к моим глазам и молчал. Я тоже молчала. И понимала, что он выглядел таким уверенным в себе только ради того, чтобы вытянуть из уныния меня. Он такой же стеснительный, также робеет, когда ему щупают животик. Только почему он его не втягивал от волнения, когда я его трогала? Неужто заставлял себя сохранять спокойствие, когда внутренне проскальзывали мысли: «господи, пусть у меня будет нормальный вес без этого пуза!»? Я ласково улыбнулась, гладя его макушку. Он терпел угрызения стыда и волнений ради меня. Я взяла его руку и положила себе на живот. Не втягивая, не вздрагивая.
— Трогай меня, — прошептала я в его золотые волосы. — Я больше не боюсь.
Рафи поводил по мне ладонью. Видя, что мои бока не подрагивают, и что я не шарахаюсь в сторону, он прильнул ко мне щекой и поцеловал. Я люблю его. Очень сильно.
Это было три дня назад. Сегодня же я проснулась от того, что меня тискали за живот и целовали щёки.
— Софочкааааа, моя пышечкаааа, проснись, — нараспев говорил ангел. — Открой глазки, моя милая сладкая зефирка, ну же.
— Мммф, — вздохнула я, поворачиваясь к нему спиной, чтобы меня не будили. Но Рафи придвинулся, поглаживая меня по животу и щекоча дыханием мне шею. — Ну отстань, — сонно сказала я.
— Не отстану. Вставай, пышечка.
— Зачем?
— Вставай и увидишь.
Я простонала, открыла глаза и приподнялась на кровати. И взору моему представился небольшой поднос, на котором стоял стакан сока, пирожное, тосты с ветчиной и сыром и салфеточки.
— Сегодня месяц, как мы вместе, — улыбнулся Рафи, чмокая мои губы.
— Божечки, ты мне… я же… мой ты пирожочек, — я притянула его к себе, расцеловывая. Джеймс никогда для меня такого не делал. Никто для меня такого не делал.
Он ласково улыбался, пока я завтракала и прикармливала его. Днём ангел потащил меня в магазин за новыми шмотками. Правда, в примерочной я заскулила ему в грудь о том, что ничего на меня не налазит, и что я ужасно толстая, на что он обнимал меня, целуя и угощая шоколадкой. Успокоившись и пожамкав его округлое брюшко, я всё-таки закупилась одёжкой, и потом мы с ним шли в ресторан, магией телепортнув домой все вещи. По дороге мы мило беседовали о том, что будем гулять по ночному городу, что вечером закажем суши и пиццу, что потом улетим куда-нибудь далеко, к морю на пару месяцев. И пока мы шли, вдруг я увидела, что нам навстречу двигался Джеймс с какой-то девушкой. Высокой и стройной, с пышной грудью и длинными чёрными волосами. Рафи заметил моё потерянное лицо. Взял за руку.
— Всё хорошо? — сказал он.
Я улыбнулась краем губ. Посмотрела в его глаза.
— Я в порядке.
Спустя меньше минуты Джеймс поравнялся со мной и Рафи. Не понимаю, почему, но мы остановились. Он смотрел на нас, а я на него. И девушку.
— Дорогой, в чём дело? Ты их знаешь? — спросила брюнетка.
— Привет, — сказал ему Рафи.
— Привет, — шатен взглянул на то, как мы держались за руки. — Это то, о чём я думаю?
— Пойдём, — я потянула ангела дальше. — Пожалуйста.
— Погоди, — он подвёл меня к себе, смотря на Джеймса. — Да, именно так, — и он меня приобнял за талию. Ну или за то, где она должна быть.
— Видимо, кто-то решил оправдать свою лень габаритностью партнёра? — язвительно сказал он мне.
Я от неожиданности аж растерялась. Было обидно, неприятно слышать про себя, но то, что он ещё и Рафи затронул, это уже вообще перегиб. К оскорблённости примешивалась и злость.
— Ну, во-первых, довольно низко за внешность осуждать, — заговорил Рафи, прижимая меня к себе. — Во-вторых, не такой уж я и габаритный. И в-третьих, то, что тебе противен человек, которого ты называл любимым, это только твои половые неудачи. Ты не представляешь, какое сокровище потерял. Ты сам ушёл, поэтому не надо сейчас докапываться до неё, оскорбляя и меня.
Я дар речи потеряла, молча восхищаясь ангелом. Мой защитник, мой герой. Джеймс хотел было что-то сказать, но Рафи повернул ко мне голову, улыбнулся, и сказал:
— Теперь идём, дорогая.
Он резко наклонился, подхватил меня на руки и пошёл. Я пребывала в молчаливом изумлении ещё минуты две, а потом сильно его обняла.
— Я тебя обожаю. И вовсе ты не габаритный.
— Спасибо, — усмехнулся блондин, подбросив меня.
— Не надо, надорвёшься!
— Нет. Я хочу тебя потрогать, — он довольно потёрся об меня щекой.
Так мы дошли (ну, Рафи дошёл, а я долежала у него на руках) до ресторана. Там мы сидели, влюблено смотря друг на друга и держась за руки. У меня не хватало слов, чтобы выразить, как я его люблю. Он же стеснительный, его легко задеть, напоминая о весе, и ради меня он это стерпел. Мой самый лучший и самый хороший ангелочек на свете.
— Рафи.
— Да?
— Хочешь секрет?
— Хочу.
Я придвинулась ближе и прошептала ему на ушко:
— Я тебя люблю сильно-сильно. Особенно твой животик.
Я увидела, как покраснели его щёчки. И тут он повёл себя так, как порой делает дома. Он опустил голову, и, подобно стеснительной тряпочке, ответил: