— Я твой тоже.
Я невольно усмехнулась с его интонации и хорошенько чмокнула в мягкую щёчку. Вскоре нам принесли нашу еду, и через какое-то время Рафи, всем видом показывая, что он переел, встал из-за стола.
— Ты куда?
— Смотри на сцену, — загадочно улыбнулся он.
Что он удумал? Он же вроде как не очень хорошо себя чувствует, мне казалось, он вообще спатеньки захотел. Ангел ненадолго выпал из моего поля зрения, а потом в ресторане зазвучала песня «Church», которую запел Рафи, выскочив на сцену. Он смотрел на меня, улыбаясь. Он пел сначала своим голосом, потом одновременно несколькими. Я молча офигевала от счастья, аж поплакать захотелось. Все в помещении восторженно его слушали, и я одна смотрела на него с неизмеримой любовью и лаской. Мой милый сладкоголосый ангелочек, спасибо, что ты есть. На середине песни Рафи медленно пошёл в зал, подошёл ко мне и протянул руку. Он увлёк меня за собой на сцену, и мы танцевали, пока он пел. Когда Рафи закончил, ему шумно зааплодировали.
— Я люблю тебя, — сказал он, отдышавшись.
Я притянула его к себе, любовно целуя. Из зала послышались восторженные возгласы. Это была самая лучшая маленькая годовщина в моей жизни.
На следующий день я и Рафи сидели на кухне и смотрели друг на друга.
— Я ещё раз повторяю, — терпеливо говорила я. — Суши круче, поэтому мы закажем суши.
— Не хочуууууу, — заныл ангел. — Пиццу хочууууууу! Суши мы уже ели.
— Пиццу тоже!
— Что мешает заказать её снова?
— Я требую Филадельфию!
— А я Маргариту!
— Ты меня не любишь!
— Ты меня не ценишь!
— Пицца калорийнее.
— А суши вреднее.
— Ни фига!
— Фига!
— Я всё, мне пончиков захотелось, — вздохнула я.
— Мне тоже, — сдался Рафи. — Сейчас закажу.
— Килограммов пять.
— Семь, — поправил он, протягивая руку к телефону.
Вскоре мы с ним мило сидели и вытирали друг друга от сахарной пудры. Я отжала у ангела футболку, ибо она была мне велика, и в ней не сильно живот выпирал. Правда, Рафи это не остановило, и он всё равно меня тискал.
Шли месяцы. Этим утром Рафи поднялся ни свет, ни заря, куда-то собираясь. Он делал это тихо, но вдруг опрокинул на кухне сковородку, и я проснулась. Была половина шестого утра. Солнце только поднималось на горизонте. Я приплелась на кухню и увидела ангела. Он нервно наворачивал круги, смотря в пол. Я взяла его за руку, потирая глаз.
— Ты чего? — спросила я.
— Ох, боже, я тебя разбудил? — ошалел он. Похоже, только сейчас заметил, что я не сплю.
— Ты почему такой нервный? Что-то случилось?
— Мне надо… ну, туда, — он показал на небо. — Давно там не был, вот и волнуюсь.
— Ладно тебе, вы же там вроде как все одна семья.
— Не совсем. В общем-то, я волнуюсь не из-за этого. Просто так обычно на небо не вызывают. Явно что-то произошло.
Я обняла его, поглаживая спину.
— Хочешь, я сделаю тебе жаркое?
— Хочу, — жалобно сказал блондин, жамкая меня. — Днём поем. Мне пора, а ты спи.
Рафи горячо поцеловал мои губы, и через окно вылетел на улицу, взмахивая выступившими крыльями. Я же зевнула, закрыла за ним окно, и вернулась в кровать. Днём в дверь раздался стук. Открыв, я увидела Рафаила. Он стоял передо мной в шикарной белой с золотым ангельской форме. С погонами, в мундире, всё как положено. И в высоких чёрных сапогах. Только щёчки были красные. Видимо, она ему жмёт. Однако я невольно закусила губу и рыкнула.
— Обнаружен сексуальный мужчинка.
— Сейчас умру, — мужчинка ввалился в квартиру и расстегнул мундир. Его животик вышел вперёд, освобождено покачнувшись и свесившись над белыми узкими брюками. — Фух.
— Я не знаю, почему ты так одет, но ты обязан мне сказать, почему не делал этого раньше? — оживлённо спросила я, подскочив к нему.
— На небе архангелы обязаны носить форму, даже если никаких конфликтов с адом нет. Раньше? Я не очень её люблю, — неловко признался Рафи. — Она мне мала немного. Или много. Она сильно жмёт, вот и не ношу. А почему спрашиваешь?
— А я люблю военных, красивых, здоровенных, — напела я, притягивая ангела к себе и страстно целуя.
Он аж растерялся. Затем, когда я отпрянула, вопросительно уставился мне в глаза.
— Ты… тебе… нравится?
— Ты шикарно выглядишь, ангелочек, — я стала игриво водить рукой ему по низу живота. — И эта форма тебе очень идёт.
Рафи помолчал. Затем схватил меня на руки, и мы с ним удалились в спальню, целуясь и раздевая друг друга. Час спустя я лежала у него на груди, обнимая и бухтя:
— Рафи… плюшечка моя… любимая.
— Теперь твоя очередь переодеваться, — сказал ангел, чмокнув меня в висок.
— О, давай, кем?
Он слегка зарделся. Щёлкнул пальцами. Я оказалась в коротком белом халатике, пуговки которого натягивались у меня на груди и чуть-чуть на животе. На краешке халата был красный крест. Так наш ангелочек любит шаловливых медсестёр? Я ухмыльнулась, слезла с блондина, и кокетливо сжала грудь предплечьями, накручивая локон волос на палец.
— Ну-с, дорогой мой, я вас слушаю, какие у вас жалобы?
Рафи покраснел сильнее. Сглотнул. Сел на кровати и ответил:
— Знаете, доктор, у меня в последнее время очень в груди колет. Вот здесь, — он взял мою руку и положил себе на сердце.
— Что ж, сейчас, — я наколдовала стетоскоп и приложила к его груди. Сердечко Рафи бешено колотилось, из-за чуткого демонического слуха меня даже слегка оглушало. — Вы на взводе, дорогой. Вдохните глубже.
Ангел сделал, что просили. Выдохнул. Я наклонилась ниже, слушая его. Затем, отбросив стетоскоп в сторону, я повалила Рафи на кровать, находясь над ним и упираясь руками в кровать.
— У вас повышенная нервная возбудимость.
— Не только нервная, — не выдержал блондин, повалив меня на себя и лапая.
— Вы ужасно нетерпеливый.
— Это ты слишком сексуальная! — он впился мне в губы.
Прошёл ещё час. Потом мы уже не рискнули переодеваться, ибо Рафи был для меня тяжеловат, и я устала. Да и он тоже. Мы перебрались на кухню, мило уплетая жаркое с картошечкой и мясом. Переев, мы мило прилегли на диван, включив кинцо и делая массажик друг дружке.
— Ты такая хорошенькая, — улыбнулся Рафи, гладя мне пузико и целуя.
— А ты такой мягонький, — улыбнулась я в ответ, тиская его пухлый бочок.
— Ты прямо как булочка, — он обнял меня. — Тёплая и вкусная.
Я смущённо уткнулась в ангела.
— Я люблю тебя, пончик, — прошептала я.
Он чмокнул меня в макушку.
— Я тебя тоже, рулетик.
— Почему рулетик? — засмеялась я.
— Сейчас покажу.
Рафи, жопа ушлая, молниеносно схватил меня в охапку и завернул в плед. Затем подбросил на руках и уложил в кровать.
— Рафаил, мать твою, Гранде! — рявкнула я, пока он довольно улыбался, смотря на меня. — Живо размотай меня!
— Я не могу, это так мило.
— Аз есмь София Старк, ебучий демон бедствий, и если ты сейчас же меня не выпустишь, я тебя натяну на… хотя, уютненько так, — я поёрзала и повернулась набок. — Ладно, не буду тебя натягивать.
Ангел рассмеялся, лёг со мной рядом и обнял.
— Я люблю тебя, мой милый агрессивный мягонький рулетик, — улыбался Рафи, целуя меня в щёку.