- Нет, - коротко отвечал Трор. - Седлайте коней и ждите. Тинн - ты за старшего. Если что, уведешь людей. Сам он ухватился за чешуйки очакского чудища и быстро вскарабкался вверх, на спину поверженного крашилона. Грэм подумал - и последовал за своим старшим другом. Он расположился чуть в стороне, желая видеть все и принять опасность, если она будет, вместе со своим посвятителем, рыцарем Браннбогом Трором. Но Трор сейчас как бы не замечал Грэма. Он снял с пояса рожок, выпрямился в полный рост и стоял, ожидая приближения первых всадников. И когда мимо пронеслась первая стрела, рыцарь Трор поднес к губам свой рожок и затрубил. Над редколесьем разнесся клич - и не было туганчирца, который не услыхал бы его или оставил без внимания. Ибо это звучал королевский пароль - сигнал, что не играл ни один рожок в Туганчире уже несколько десятков лет. И этот клич звал всех воинов Тугана оставить свои дела и придти на зов короля. И новое было теперь в нем - часть дивной мелодии из мира лазурного солнца вставил в свой клич Браннбог Трор. И так он трубил несколько раз - попеременно то королевский клич Туганчира, то несколько дивных нот из того лазурного мира - и была в этом великая весть для воителей Туганских гор - и дошла она до самого загрубелого сердца. Передовой отряд с первым звуком рожка опустил луки и, сбавляя ход, приблизился к туше исполинского ящера. Они в полном молчании и великом изумлении смотрели на великого воителя - там, вверху, на спине сраженного им крашилона. Трор стоял, отставив в левой руке рожок и опершись правой рукой на меч, вонзенный в панцирь поверженного чудища, и был он прекрасен и грозен, почти как тогда, когда открылся в полноте магам Анорийского Круга или предстал глазам Грэма в волшебном зеркале в пещере дракона. - Это король... король!.. король... - пронеслось по отряду туганских конников.
И без чьей-либо команды, повинуясь единодушному порыву, воины спешились и склонились перед своим королем. А Браннбог Трор спросил холодно и властно, с той силой в голосе, противостоять которой не мог бы никто из жителей Туганчира: - Воины Туганских гор, что потеряли вы в землях Людены? И самые отважные решились разогнуться и несмело отвечали: - О господин наш, мы не знаем этого... Так решили наши предводители и гарифы! - Передайте предводителям и гарифам, чтобы они пришли ко мне, - приказал король Трор. И всадники Туганчира поскакали обратно, разнося повеление короля. И когда все гарифы и начальники отрядов собрались внизу, у холма, где стоял отряд Трора и распростерся сраженный крашилон, Браннбог Трор вопросил: - Гарифы и военачальники Туганчира, узнаете ли вы меня? А в войске Туганчира были гарифы почти от всех горных и низинных родов, и многие их них были тогда на памятном наследном турнире. И они отвечали Браннбогу Трору: - Да, владыка, мы узнаем тебя. Ты - наш король Браннбог Трор. И тогда король Трор повторил свой вопрос: - Гарифы и предводители, зачем вы привели народ Туганчира под мечи Людены? И склонившиеся перед королем гарифы и военачальники не знали, что отвечать, и тогда Трор вновь задал тот же вопрос. И верховный военачальник, старейший из всех гарифов, вымолвил с горечью: - О господин! Нас послала сюда рыжая колдунья, потому что она хочет войны с Люденой. А мы пошли, потому что потеряли свою волю, и она правит нами, как ей заблагорассудится. - Как могло случиться, что воины Туганских гор потеряли волю? - спросил король Трор. И вновь не сразу отвечал ему гариф Шарой, начальник похода: - Это случилось потому, что ты не захотел остаться с нами, король Браннбог Трор. - Да! Я не захотел остаться с вами, - подтвердил король Трор. - Скажи, почему так, гариф Шарой - ты ведь был в тот день на наследном турнире. - Ты захотел нарушить наши законы, о господин, а мы воспротивились твоей воле, - смущенно, но твердо отвечал Шарой. - Значит, вы так держитесь законов? Тогда почему вы не пытаетесь убить Сэпира, бежавшего с турнира? И почему повинуетесь его матери Нейане, хотя она давно попирает законы Туганчира? И гарифы в великом стыде переглянулись и снова не знали, что ответить. - Слушайте мою волю, воины Туганчира, - возвестил король. - Я велю вам заключить мир с Люденой и вернуться обратно в Туганские горы. И ответом ему был общий радостный крик войска, расположившегося неподалеку они слышали всю эту беседу и теперь радовались этому приказу, потому что эта война была против их сердца. И тогда гариф Шарой сказал: - О владыка! Мы готовы выполнить это и все остальное, что ты пожелаешь. Ты король. Мы все рады повиноваться тебе и тому закону, что ты нам дашь, если тебе не угоден старый. Но, господин, - поднялся голос гарифа, - тогда и ты должен идти с нами и вести нас! И дружный клич всего войска подтвердил слова военачальника Шароя. - Да! - кричали воины и гарифы. - Да, король Трор! Вернись в Туганчир! Вернись - и мы прогоним эту рыжую ведьму и пойдем с тобой против Черного Сэпира! - Гарифы и воины Туганчира! - возгласил король Трор. - Все ли вы хотите моего возвращения в Туганчир? И единым был выдох многотысячного войска: - Все! И вновь вопросил Браннбог Трор, воздев меч: - Готовы ли вы принести мне клятву нерушимой верности? - Да, о король Браннбог Трор! Мы приносим ее. И тогда, как из жезла Вианора в миг клятвы корсара Хорса, из меча Свенталя слетела молния и небеса громыхнули. А король Браннбог Трор произнес: - Воины и знать Туганчира! Как нерушимую я принимаю вашу клятву. Я возвращаюсь в Туганчир. И долгим и громким был крик радости всего туганского войска. А вслед за тем откуда только все взялось - к королю Трору вывели белого коня в позолоченной сбруе и принесли алый плащ. И Браннбог Трор спрыгнул с туши крашилона, накинул свой плащ, вскочил в седло и снова воздел вверх свой меч. И плакали в этот миг многие старые воины и гарифы, потому что знали - это не просто король возвращается в Туганчир, но воитель, равных которому не было и уже не будет в земле Туганчира. И больше того - если не понимали это умом, то сердцем чуяли суровые горцы, - настает новое время, восходит звезда нового Туганчира, и этот Туганчир будет много, много светлей былого. И в этот миг над общим криком радости прозвучал то ли из-за холмов, то ли с небес - неизвестно, ибо король Браннбог Трор не доставал свой рожок, и все же отчетливо прозвучал новый клич туганских королей - тот самый, что трубил до этого король Браннбог, прибавляя несколько нот лазурного солнца. * * * Затем послали вестников к князю Владигору и начали готовить большой пир, празднуя сразу и мир с Люденой, и возвращение короля. И пир этот занял весь следующий день, когда подошел князь Владигор с конной своей дружиной - ведь и ему в великую радость были все эти вести. Оба властителя знали, как дорого время, - но невозможно было вовсе пропустить такой праздник, чтобы не обидеть оба войска. И чаша чествований в тот день не миновала и Грэма, анорийского принца, сына Южаны и Бойтура Сколта, и не просто друга короля почтили гарифы, но хорошего бойца - ведь туганчирцы уже сами видели анорийца в деле и слышали уже о его схватках - и о недавней, в битве со Степью, и в Солонсии, с железяками Сэпира. Но уже следующим утром, едва стало светать, пришла пора новых праздников праздников дальних дорог и неизвестности. Князь Владигор отбывал в Ярохолм и звал с собой Грэма - погостить, посмотреть столицу Людены. Но Трор предложил другое: - В иной час и я бы позвал тебя в Туганчир, посмотреть наши горы. Но это дело долгое, принц Грэм. - Ты думаешь, король Браннбог, - отвечал Грэм в тон ему, - что предстоит затяжная борьба с Нейаной? - Вряд ли. Скорее всего, Нейана сбежит из дворца сама - под крыло Сэпиру, конечно. Но мне потребуется самое малое месяц-другой, чтобы навести какой-то порядок в стране и подготовить новый поход - в помощь Веселину. Тебе тут большого дела не будет, Грэм. А вот в Кардосе твоему другу ты можешь и пригодиться. - Ты говорил, что его мать нашлась? - Да, со мной сносился Вианор. Но она в подземелье у Эспиро. Так что, видимо, лучше тебе вернуться в Ардос к Веселину - или идти в Кардос, к Дуанти, Дэмдэму. Сам уж на месте решишь, что лучше. Трор был спокоен, но ощутимо обеспокоен чем-то. Он добавил, подумав: - Будь осторожен, мастер Грэм. Уж очень не по сердцу отпускать тебя. Чую опасность - и не пойму, какую. - Снова Сэпир? - Может быть. Все вижу какое-то железо - и не пойму, что тут за хитрость. Не отпустил бы тебя, но... Другое чувствую - ты Дуанти нужен. Ну да, Владигор с тобой отряд шлет - люди надежные. И Тинн. Да и ты - рыцарь уже. - Дуанти я обязан помочь, Браннбог, - отвечал Грэм - он уловил в голосе друга надежду, что Грэм все же пойдет с ним в Туганчир. - Я пойду в Кардос. - Что ж, даст Астиаль, - встретимся у ворот Атлана. Так они простились - даже не подозревая, сколь долгой будет разлука. И лишь в полдень, полезши в свою сумку, Грэм вспомнил, что так и не вернул Браннбогу платок Рецины - ту вышивку с люденским видением, что она подарила Трору. Тогда, после схватки с Гонсо, Трор отдал, не посмотрев, эту ткань перевязать рану Грэма - Грэм и сам заметил это позже, когда стал снимать повязку. Он положил тогда эту вышивку в сумку, решив смыть с нее кровь и вернуть Трору - да так и забыл. "Ладно, - подумал Грэм, - отдам в другой раз при встрече. Когда только она будет?" * * * А вечером следующего дня они проезжали ущелье, лежащее на стыке границ трех стран сразу - Куманчира, Людены и Туганчира. Отряд Грэма только что выехал из знаменитой Золотой Дубравы. С ним было, кроме десятка Тинна, еще пятьдесят всадников под началом Горыни. - Ты князя Грэма встретил, ты и проводишь в Ардос или куда понадобится, - так наказал Горыне князь Владигор. - Ну и - наши дела не забывай. "Наши дела" - это были вести для гарифа Данчи, к которому они как раз и направлялись. Пока что со Степью было перемирие, но Владигор желал большего склонить на свою сторону не только восточные роды, но и барситов. У него были основания рассчитывать на это - хотя сам Мерги тогда ушел от конников Владигора в степь, но в плен попали иные барситские гарифы и сын Мерги, Гонсо, которого захватил Грэм. Владигор хотел просить Данчи быть посредником в переговорах с барситами, а Грэм собирался переговорить с Тинцией, женой гарифа и сестрой Дуанти, да и с самим Данчи обо всем, что рассказал ему Трор о семье магистра Аррето. Все это тоже было важным и неотложным делом, и вот почему они не заночевали в Людене, стремясь пораньше добраться до шатров Данчи. В ущелье было темно и мрачно, и все воины поневоле насторожились - прежде всего, сам Горыня и Тинн. - Что-то неладно, - тихо произнес Тинн. - Неладно, - столь же тихо согласился Горыня. Бывалые воины не ошиблись - Грэм вдруг услышал отчаянный щебет своей ориссийской птички, и никогда еще он не был так громок и настойчив. - Тинн, - окликнул Грэм. - Мы идем в западню, надо немедленно повернуть. Этого они не успели. Сзади послышался грохот камнепада - огромные валуны один за другим катились со скал, отрезая обратный путь. А впереди в несколько рядов выросли, как из-под земли, шеренги воинов, закованных с ног до головы в темную, почти черную броню. И мигом позже такие же черные латники устремились на них с двух сторон ущелья - и самым ужасным было то, что никто из них не издал ни звука, будто все они были немы. Кто-то из люденских воинов протрубил в рог, призывая подмогу, но тут же смолк - уже было некогда, уже надо было отбиваться, да и не было большой надежды на чью-либо помощь. И если эти зловещие черные латники молчали, то в отряде Грэма послышались крики удивления и боли, потому что люди обнаружили, что их мечи не могут пробить доспех врага. Грэм сам быстро убедился в этом, схватившись с одним из черных воинов. Тот был не особенно быстр и умел, но Грэму это не дало преимущества - сам он из разу в раз уходил от удара, но и его ответные удары били попусту. Грэм даже проломил панцирь противника, но тот только покачнулся от силы удара - и вновь продолжал бой с какой-то странной размеренностью. А еще - из-под забрала не было видно глаз, будто на лицо его, как у Сэпира, было накинуто слепое черное пятно. И оторопь взяла воинов от всего этого. - Это заколдованные железяки! - пронесся по ущелью могучий голос Горыни. Ребята, разбивайте им головы! Он-таки одолел уже двоих - ведь Горыня орудовал булавой и нащупал у этих черных броненосцев уязвимое место. Но большинство людей было вооружено мечами, недостаточно тяжелыми, чтобы воспользоваться ими, как подсказывал Горыня - да и его богатырской силы у них не было. И люденские воины стали гибнуть один за другим - а Горыня не мог отбиваться за всех сразу. И вот уже Грэм и Тинн с анорийцами отступали, взбираясь по камням вверх, больше уворачиваясь и отводя удары, надеясь не поразить врага, но уйти от него. Но нет - на гребне, к которому они стремились, вырос еще один ряд чудовищных солдат. Половина из них стала сходить вниз, сминая и разрубая тех, кто хотел уйти по скалам, огромными топорами. И не птичка из Ориссы - Тинн спас жизнь Грэму Сколту, сыну своего короля, когда в спину тому целил тяжелый топор черного латника. Уже нельзя было отвести удар - и своей грудью заслонил принца Грэма начальник королевского дозора, и, уже пораженный насмерть, он из последней силы разбил шлем врага. Но на место железного убийцы встал новый, а Тинна уже некому было заменить, и только чудом Грэму еще удавалось держать натиск бронированной черной нелюди. Он сумел вскарабкаться на маленький уступ, прижался спиной к камню и отражал удары железных топоров - из-за тесноты, воины-нелюди не могли навалиться все сразу, уже третьему некуда было здесь встать, и Грэму удавалось отбивать удары, но он уже стал уставать. А внизу почти сплошь залило черным цветом дно ущелья, уже почти совсем был смят их отряд, только слышался еще где-то за горой голос Горыни. И в этот миг Грэм услышал знакомый и родной уже ему звук - звук прекрасной мелодии из мира лазурного солнца. "Трор, - радостно подумал Грэм. - Трор пришел!" Но нет, не Трор это был - голубой свет струился в ущелье откуда-то сверху, и струился он от иного солнца иного мира, потому что повторялось в этот миг видение в Золотой Дубраве и открывалась дверь загадочного мира. Это Грэм понял мигом позже, когда хотел упереться спиной в скалу - и вдруг повалился навзничь, как будто камень внезапно расточился в дым и не мог держать его. Грэм лежал на спине и краем глаза видел это лазурное солнце и слышал мелодию, звучащую где-то там, дальше, - а прямо перед собой он видел черных латников, молотящих по воздуху своими топорами - но не достигали его эти убойные удары. Уже через миг Грэм был на ногах. Он быстро повернулся кругом и понял: открылась дверь, того самого мира - Грэм стоял как раз на дороге, ведущей к замку, а прекрасная госпожа на его балконе вглядывалась куда-то далеко за зеленые холмы, и золотой змей стерег врата замка - а меж тем, чуть ли не у самого лица Грэма мелькало оружие черных нелюдей. И Грэм понял, что они не могут пройти дверь - и вероятно, вообще не видят ее и весь этот лазурный мир, потому что эти немые латники остановились и принялись озираться по сторонам, потеряв Грэма и не понимая, куда он исчез. И еще Грэм увидел - у ног его, на дороге, валялась скомканная повязка - та самая вышивка Рецины. Один из ударов задел его сумку, вот она и выпала на землю - и как знать, может быть, эта вышивка и открыла эту дверь к госпоже лазурного солнца. Поняв все это, Грэм уже не колебался. Там, в его мире, путь преграждали солдаты-нелюди, и победить их сейчас Грэму было не по силам, и идти назад он не мог. А впереди был золотой змей - и была хоть какая-то надежда на спасение. Грэм поднял вышивку Рецины, свернул ее и положил за пазуху. Дверь закрылась - видение ущелья растаяло, и вокруг уже расстилался только один мир - мир лазурной феи. И тогда Грэм Сколт, сын Бойтура, повернулся к замку и с мечом в руке пошел против золотого змея.