3оя безучастно наблюдала его корчи, цедя фетяску.
— У вас здесь что, клуб садо-мазо? — усмехнулся Румбо, в коротком промежутке меж спазмами.
— Вот, только теперь к тебе возвращается правильное состояние духа. Состояние Завоевателя. Простого и несгибаемого, как лом. — Она потянулась, показав подмышки.
Примерно через полчаса Румбо заново научился глотать. Он медленно посасывал воду, и выпил уже полтора литра.
Сладкая нега насыщения медленно расползалась по телу.
Он попросил вдруг салат из квашеной капусты и 100 гр. «Столичной».
— Ты не пил бы водку… ослаб же черте как… не сдюжишь! — 3оя вытерла чёрные от каракатицы губы, — К тому же ведь уже размялся шампанским!
— Что, и выпить нельзя после могилы Гавриловой? Нет, извини… слаб, не слаб, а после такого не выпить… Я когда из шахты этой выскочил, трижды мать небесную проклял! И трижды Сатану благословил…
— Ну, тогда и я, пожалуй, махну! — 3оя попросила текилы.
Выпили.
Румбо сразу сильно захмелел. Его неудержимо потянуло в сон. Голова валилась прямо на стол, и мечталось проспать на этом столе многие сутки, и долго-долго не просыпаться.
— Э, нет, Румбон, рубиться не смей! — 3оя дала ему две таблетки: чёрную и белую.
Он проглотил, запив фетяской.
Примерно через пять минут таблетки вступили.
Прояснилась голова, чётче стали звуки моря, шире грудь, сильнее дыхание.
Румбо заказал телячий стейк средней прожарки, салат из маринованных грибов, и вареный кукурузный початок.
А затем еще 100 гр. «Столичной».
— А я узнаю этот городишко! — высморкался в салфетку Румбо, — побывал здесь однажды: сошел с поезда. Скажи, хотя бы, как он называется, и что мы здесь делаем?
— Не мы, а ты. Ты прибыл сюда, чтобы сесть на поезд: на поезде приехал — на нём и уедешь. А городишко называется Paradise.
— Paradise??
— Paradise.
— Новая засада… А что за поезд? И как мне на него сесть?
— Это поезд домой: к себе, обратно. Этот город — своего рода отстойник, фильтрующий всех, кто выдержал испытание. Они живут здесь. Многие — уже очень долго. Каждую полночь на вокзал приходит поезд. Чёрный поезд с кондукторами во фраках. И кондуктор из головного вагона берет рупор мегафона и читает список с номерами. Тот, чей номер он называет, садится на поезд и уезжает навсегда. Но чтобы не пропустить свой поезд нужно каждую ночь приходить на вокзал, занимать место на платформе и слушать.
— О как…
— Да. Должна сказать тебе, что такая поебень многим вскоре надоедает. Они остаются жить в городе, нанимаются разнорабочими, шоферами, помощниками реаниматоров, зомби. На вокзал ходят всё реже и реже. Рассуждают так: пока еще можно неплохо пожить и здесь, а поезд обязательно вернется, и не один раз. Еще неизвестно, что ждет нас там, куда он увезет нас (говорят, что ровным счетом ничего хорошего). Не попадешь ли из огня в полымя? Так не лучше ли пожить здесь гарантированно и безопасно, но уж когда припрёт, тогда, конечно, да: придём на вокзал и каждую ночь как на часах, тут как тут. Вот. — она улыбнулась и посмотрела на Румбо, — Но это, понятное дело, всё — самообман… А климат здесь мягкий. В сезон — стада туристов, на которых только идиот не наживётся. Вечерний закат на берегу моря. Стакан чилийского мерло с самосадным сканком. Постепенно это затягивает. Для местных жилье здесь дешевое, зарплаты вполне достойные, к тому же дотации… если не буянишь — через пять лет можешь подавать на гражданство. Но, это, правда, надо в очередях стоять. И на взятки много уходит. Но оформляют. Уж лучше здесь, чем там: в случае чего, можно будет смыться. Открыть здесь ресторан или магазинчик. И провести спокойную старость за чтением местных «Ведомостей» и просмотром вечерних телешоу.
— Ясно… Paradise, короче… так мне что, здесь жить предстоит? — понюхал пальцы Румбо.
— Квартиру снять будет не лишним: не на вокзале же ты будешь ночевать в ожидании поезда? Бомжи здесь не водятся.
— Чего ж так?
— Вымерли. Держи вот, кстати — на пару дней скромной жизни. — 3оя протянула ему бумажник.
Румбо не удивился, когда обнаружил в нем три тысячи рублей, кредитную карточку с намалёванным пин-кодом и водительские права на имя Анатолия Жмерина.
— Хм… мерси. Отдам, когда смогу. — он сунул бумажник в карман, а сам подумал: только бы не опять всё с начала!
— Не утруждайся… это из представительских, — во взгляде 3ои ясно читалось, что она знает о его опасениях.
— Ну, как скажешь. Кстати, а есть какие-то ориентиры насчет того, когда придет мой поезд?
3оя покачала головой:
— Он может приходить раз в неделю, может — раз в год, а может — раз в столетие. И этот единственный раз может случиться когда угодно: через век, спустя 5 лет, сегодня вечером. Но он обязательно есть — твой поезд — и он приезжает за тобой ночью. У всех, кто попадает в этот город, есть этот шанс. И единственный способ им воспользоваться — каждую ночь приходить на вокзал, занимать место и ждать.
— А трансляцию какую-нибудь этого дела по местному ТВ никак нельзя организовать?
— Организовали. В 5-ти вариантах. Многие смотрят как сериал. Но если ты услышишь свою фамилию в телевизоре, тебе же надо еще добежать до вокзала, а за это время поезд уйдёт: он стоит-то всего минут 15… поэтому всякий раз такая давка… были даже несчастные случаи. Квартиры во всех прилежащих к вокзалу зданиях давным-давно в руках мафии. Рента там — бешеная, не всякий миллионер себе позволит, ну а мэр у них давно на довольствии.
— С ума сойти, в городе Paradise есть мафия… А что за мафия? Триада?
— Мафией здесь называют правительство, Румбо. А сами они зовут себя Ангелами. Кстати, это один из их слуг всадил тебе пулю в затылок. Припоминаешь?
— Да, морду эту запомнил. Встречу — поквитаюсь. А мэр города, стало быть, Бог?
— Бог — это выборная должность. Хотя последний уже давно засиделся, и соперничающие кланы теснят его. А выборы, кстати, уже не за горами.
— А кто ходит на выборы?
— Те, кто имеет гражданство, посещает церковь… Это здесь контролируется… Да, учти, кстати: ночевать на прилежащих к вокзалу территориях законом запрещено. На Яремной площади (это в самом центре у Храма) и в других публичных местах — можно, а вокруг вокзала — нет. Могут забрать в участок.
— А в участке Ангелы отхерачат мне почки своими крыльями? — хмыкнул Румбо.
— Не самая плохая перспектива. Учитывая то, что с тобой может случиться, если ты всё же сядешь на поезд.
— То есть?!.. Ты же сказала, поезд идёт домой!
— Всё верно. Но дом неприветлив к райским изгнанникам — ты это, должно быть, слышал. Те, что возвращаются с Неба — возвращаются с определенной целью.
— Ну да, знаем… «Молния приближается — возвещают они — и гибнут как провозвестники». Что ж, стало быть, я — провозвестник молнии?
— Ты будешь ославлен и презираем, Румбо. Ты прослывешь отмороженным маньяком. Твоим именем будут пугать детей.
— Неужели. Жена изменит, друзья продадут?
Она допила фетяску, вытерла губы салфеткой:
— Ты знаешь, зачем идёшь?
— Знаю.
— Тогда, родной, ты должен быть готов ко всему. Подумай хорошенько, что там тебя ждёт, и не говори потом, что я не предупреждала… Может, лучше всё-таки в Красную Комнату? А? — 3оя сняла босоножку, вытянула над столом ногу и поманила пальцами.
— Не самая плохая перспектива! — понюхал её подошву Румбо, — Куда лучше могилы. Давай, сестра, еще по 50 грамм — и пора отваливать: посмотрим, что там у нас насчет дешевой хаты.
— Угу… ну, дерзай, удачи тебе… звони, если что! — 3оя раскрыла косметичку, достала зеркальце, поправила волосы.
Затем встала, толкнула стеклянную дверь — и исчезла за углом.
Какое-то время Румбо разглядывал оставленную на столе визитку из человеческой кожи. Потом попросил счёт, расплатился и неспешно двинулся по улице вниз.