Она хрипела, царапалась.
Говорит, давно так не кончала.
Спали в обнимку, привалившись к насосу.
Проснувшись, обнаружил, что кисть руки регенерируется заново. Нежная младенческая ладошка проросла из культи кровяным хрящом.
Но это не 3оя, нет… Хотя, баба как баба. И находчива в ебле. Но пошёл разговор о том, о сём, и понял: не по пути с ней.
Извинился, двинулся дальше один. Номер её запоминать не стал: к чему зазря бередить сердце?
Пятая встреча оказалась последней.
Брёл вдоль влажной стены, ища глазами место для отдыха: ноги гудели, и ныла поясница.
Сколько можно бродить среди этих постылых сортиров? Почему теперь всё не так, как было? Где 3оя? Где патологоанатом? Где кнопки «инь-ян»? Куда я попал? Что со мной происходит? Было ли сном то, что было — или только теперь я уснул? Или только теперь проснулся? Проснулся, чтобы заснуть снова? Постой, да вот же мой номер!..
Проставлен чёрным маркером на стене у двери.
Подошёл в недоумении, посмотрел: и что теперь делать? Нашёл его, вот он… но никаких пояснений, никаких приспособлений поблизости.
Прошлый раз для того, чтобы обрести тело, нужна была 3оя. Сейчас сам собрал своё тело, но попал в лабиринт Распадающихся Возможностей. И к тому же лучусь, как кусок Чернобыля. Новый уровень? Или новый круг Ада?
Мысли прервало цоканье. Быть не может: такое ощущение, что идёт женщина. Причем уверенно так: знает, чего хочет. Ёкарный бабай, да что же это?!
Перед Румбо стояло существо, представлявшее собой тело белой человеческой самки, обрезанное сверху под поясницу: пара породистых ног, бритый лобок, округлые ягодицы. Место обреза скрыто козырьком вроде кожаной шляпки. Туфли без задника на невысоком каблуке (цепочка белого металла на щиколотке).
И каблуки эти цокали.
Едва увидел, внизу отвердело.
Но как с ней разговаривать?.. Ах совсем забыл…
Блеснул глазами, подал кверху лобок с узлом распёртых гениталий.
— Оставь свои глупости, — сказала пизда, транслируя мысли через простату в голову, — ты нашёл свой номер: изволь теперь зарегистрировать новое тело. Здесь у нас, этажом ниже, всё просто, без затей. И учти: незарегистрированные тела заканчивают в мясорубке.
— Чего надо-то? — наморщил мошонку Румбо.
— Вставь мне член во влагалище и копулируй: я считаю твой код по образцу ДНК.
— О-па… а ежели я не желаю, чтобы ты читала мой код?
— Незарегистрированные тела кончают в мясорубке. — Нога почесала пяткой голень. — Должна сообщить тебе, что есть и другие способы регистрации… менее приятные. Намёк понятен?..
— …
Топтались минут 15, хлюпая.
Неплохо справился с задачей: аж взопрел.
Присел у стены в каком-то полузабытьи. Клонило в сон.
Она только что прочитала мой код.
Что еще за регистрация… очевидно, это тоже влияет на мозг?..
Половина женщины раскачивалась перед его поникшим членом как змея перед дудой факира. По ногам текла сперма.
Наконец, до него дошло:
— Румбо. Радиоактивный Упырь-МолотоБОец. Оружие: топор и молоток.
— То есть? Как радиоактивный??
— В твоем случае — РКП: реактор на кровяной плазме. Реакция подпитывается, когда ты дышишь кровью. Откажешься от крови — радиоактивность постепенно ослабнет до минимума… Еще вопросы?
Так вот что это за лучащая сила, которую впервые почуял он на дне колодца. Низвержение в Бездну не проходит даром.
— Послушай, как тебя… а что там про ДНК? Как ты читаешь мой код, пояснить можешь? — мысли путались, безотчетный страх холодным компрессом лёг на желудок.
— Это дурацкий вопрос, Румбо. Ответ на него ничем не поможет тебе.
— Хорошо… что мне делать? Где я? Как выйти отсюда?
— Ты застрял на промежуточной волне. Нужно сменить её, чтобы двигаться дальше: здесь ты собрал всё, что мог.
— Эти… волны… могут меняться?
— Поверти ручку настройки.
Вдруг осознал, что следует осмотреть стену за дверью.
Зашёл в проём, увидел на обратной стороне стены металлический диск, а на нем круглую же ручку, напоминавшую регулятор настройки радио.
Плавно повернул регулятор: реальность вокруг неуловимо преобразилась.
Исчез мерзкий тускло освещенный кафель, слизь, мочевина и стены. Он находился в небольшой аллейке, являвшейся, видимо частью какого-то парка. Было довольно жарко, хотя изредка поддувал ветерок. А если повернуть настройку еще?..
— Не суетись, придурок! — мелодично предостерег женский голос, — не перебирай волны как ТВ-каналы. Ни то Смерть застанет тебя врасплох: ты не будешь готов к ней, а она явится следующим шагом новообретённого мира.
— Ты… — оглядывался в недоумении.
— С каждой из волн надо сжиться, как сжился ты с лабиринтом из кафеля. Просто прими это, как факт, и не преследуй меня, если не хочешь лишиться прописки. — с изяществом страуса обрезанный торс скрылся в кустарнике.
Румбо поморщился.
В изнеможении опустился на лавку.
Та оказалась довольно удобной.
Вытянулся во весь рост. Прикрыл глаза.
Захрапел, подёргивая ногами.
И приснилась — в который раз — 3оя.
Трудности выбора
Проснулся от холода.
Стемнело, дул пронизывающий ветер.
С неожиданным сожалением вспомнил о кафельных коридорах, где не бывает сквозняков.
Надо бы раздобыть одежду: даже в Раю не ходил голым. А здесь вроде парк. Городской, надо думать. Пройтись вдоль кустарника: авось случайного путника принесёт нелегкая. Хотя, кто гуляет в парке в такое время и в такую погоду? Разве, пьянь всякая?
Кустарник показался странным.
Найти бы сейчас обратно тот переключатель программ, что повернул он в нервной суете: может, где и потеплее будет? Оно понятно, что Половина Тётки предупреждала, что в каждую волну желательно вжиться. Волна как женщина: требует ласки и терпения. Требует, чтобы ты показал и доказал, из какого теста слеплен. Неприветлив и обидчив, а для кого-то пьяняще раскован, соблазняющ, услужлив. Всякая грань требовательна. Какую-то находчивость должен проявить, чтобы доказать, что отличаешься от многих. А для чего? Вот, тоже вопрос. Буду как все. Так же удобней. И думать всякий раз не надо, и сомневаться.
А если чирей выскочит — терпеть буду.
Но отчего оставаться в этом мире, если он — лишь один из множества? Разве так трудно уйти? За оградой теперь не хоронят, а если и хоронят, то что с того? Ведь гораздо больше самоубийц неявных, покончивших со всем не во мгновения. Многие ведь растягивают своё удовольствие на долгие годы. Судить их за это нельзя, ибо сказано: «делай, что пожелаешь — вот весь закон».
Да, если б можно было ещё что-то желать… чего бы пожелать тогда радиоактивному упырю-молотобойцу?
Скорейшей кончины?
Но он, вроде бы и так давно мёртв. Утонул, воскрес, а затем — сгорел заживо. И всё никак не успокоится. Беспокойный покойник, надо же. Беспокойник, короче. Бес-Покойник, вот кто ты, стало быть. То есть, успокоившийся бес?
Разрешите представиться: успокоившийся бес Румбо. Приговорён к сожженью заживо, но восстал из пепла, ибо понял: дело ещё не сделано. А раз не сделано — рано нам умирать.
Вот так, или примерно так напутствовал себя Румбо, выходя из зарослей и оказываясь на обочине хайвэя.
Было уже совершенно темно, и бензоколонка в полтораста шагах сияла кораблём пришельцев. Пришельцев-мутантов (а как же).
Улыбнулся. Пришельцы-мутанты. Откуда нам знать, что они — мутанты? Возможно, кажущееся отклонением есть на поверку доминирующая черта поколения будущего?
Пришельцы будут ебать наших женщин, и они будут рожать им помесь: нашу с пришельцевой. А мы постепенно вымрем. Те, которые поотчаянней, тех отстреляют сразу. Трусливые подохнут на коленях значительно позже.
Но некоторые из отчаянных выживут всё же.