Судьба дяди Саши волновала всех, и потому открытка с вызовом Егора обрадовала. Немедленно привели в действие родственную машину полезных связей, и с ее помощью исхлопотали недельный оплачиваемый отпуск Егору у его начальства. Племянника снабдили всевозможными инструкциями и благословили на поездку к дяде с целью выявления, а буде действительно — искоренения религиозной ереси. Ну, а Денис напросился сам, поскольку начались весенние каникулы и сидеть в городе ему не хотелось. Егор сильно подозревал, что основной целью поездки сына в действительности было желание посмотреть на настоящего, еще не старого верующего. Сам же Егор ни в какой дядин религиозный психоз не верил и согласился ехать только из родственных чувств и еще потому, что дела его на работе складывались не блестяще, и требовалась небольшая передышка.
Теперь до дяди оставались считанные метры, но преодолеть эти метры без машины представлялось почти невозможным. Дорога наводила на воспоминания об армейской полосе препятствий.
Где-то сзади послышался шум мотора. Егор, обрадованный, выскочил из машины, замахал руками. Оранжевый «Москвич-комби», основательно заляпанный грязью, проехал мимо, тормозя и остановился в нескольких метрах впереди. Один из двоих, сидевших в машине, высунул лохматую голову:
— Что, мужик, застрял?
Егор развел руками:
— Да вот, видите, не повезло как! Не поможете?
Тот весело осклабился:
— Хорошо смотришься! А трос-то есть?
Егор энергично закивал:
— Есть, есть, конечно! Сдавайте назад, я сейчас достану!
Он вытащил из багажника трос, обернулся и увидел, что «Москвич» не торопится подъезжать. Сидевшие в нем о чем-то спорили между собой, размахивая руками.
Лохматая голова высунулась снова.
— Слышь, мужик? Некогда нам, спешим. Ты подожди, может, какой трактор идти будет, они здесь часто бегают — деревня! Он и дернет. — И «Москвич», стрельнув синим колечком выхлопа, тронулся.
— А… — только и успел сказать Егор, да так и остался стоять, раскрыв рот, с бесполезным теперь тросом в руках. — Паразиты! — наконец ругнулся он, выходя из ступора растерянности. — Автомобилисту не помочь! Права у таких отбирать надо! — И потащился обратно к багажнику. Неожиданно мелькнула мысль: «Интересно, они тоже с тем психом встретились?»
Он вздохнул, посмотрел на свои уже порядком вымазанные сапожки, потом махнул рукой, сказал Денису: «Я сейчас», — и решительно ступил в лужу.
Егор уже подходил к ближайшему дому, до которого оказалось не так уж и близко, когда обнаружил, что следом за ним по лужам топает сын.
— Ты почему в машине не остался? — напустился он на Дениса, на что получил вполне резонный ответ:
— Ты же сам сказал, чтобы я от тебя ни на шаг не отходил!
Возразить Егору было нечего. Поэтому он взял чадо за руку, чтобы оно ненароком не шлепнулось на скользкой глинистой дороге, и с тихими проклятиями зашагал дальше.
4
Одноэтажный желтый дом был огорожен только спереди, со стороны улицы. Покосившийся забор казался театральной декорацией, да, в сущности, ею и был. Он ничего не закрывал. Среди старых, почерневших от времени и дождей досок зияли обширные проломы. Диссонировала с общим запущенным видом только калитка. Сколоченная из свежеструганых досок, яркая, бело-желтая, она была просто неуместна. Выглядело это, как будто хозяин взялся ремонтировать весь забор, да передумал, поставив лишь новую калитку.
Егор заглянул во двор — нет ли собаки? Собака была. От будки в дальнем конце двора почти до самого забора тянулась по-над землей проволока. К ней была прикреплена короткая цепь, на конце которой хмуро сидел здоровенный косматый пес.
Егор сильно потряс калитку, крикнул: — Эй, есть кто дома? — рассчитывая, что на лай собаки кто-нибудь выглянет.
Собака повела себя удивительно. Она, коротко взвизгнув, подпрыгнула, громыхая цепью по проволоке, метнулась к будке и с разгона нырнула в ее отверстие.
— Какие нервные тут собаки, — заметил Денис, с интересом наблюдавший за происходящим через щель калитки.
— А вот посмотрим, каковы у них хозяева, — сказал Егор и, отодвинув засов, открыл калитку и сделал несколько осторожных шагов к дому, все же опасливо поглядывая на будку: а вдруг пес опомнится после первого испуга и выскочит. Из конуры не доносилось ни звука. Егор теперь уже смело, поднялся по ступенькам.
Дверь была заперта. Он стукнул в нее несколько раз костяшками пальцев и прислушался. В доме что-то скрипнуло, прошуршало, и вновь воцарилась тишина. Егор постучал сильнее, кулаком. Никакого ответа.
Шлепать по лужам до следующего дома только за адресом дяди Саши никак не входило в планы Егора. Надо было добиваться ответа здесь, тем более что в доме определенно кто-то был. И он снова замолотил кулаком в дверь. На этот раз послышались осторожные шаги, и мужской голос спросил:
— Чего надо?
Егор с облегчением вздохнул:
— Ну, слава богу, живые есть. Что у вас тут стряслось? — и подергал нетерпеливо за ручку двери.
Слышно было, как человек с той стороны отпрыгнул, сбил что-то, кажется, ведро, которое с грохотом покатилось, и закричал неожиданно высоким голосом:
— А ну, не трожь дверь! Стрелять буду! — В наступившей тишине действительно послышался металлический щелчок взводимого курка.
Егор, ухватив Дениса за шиворот, рухнул со ступенек и прижался к стене боком, стараясь прикрыть собой сына. Ни одного нормального человека! Сумасшедшее село!
В голосе человека за дверью слышались одновременно и испуг, и такая решимость, что можно было не сомневаться — стрелять он будет и, стреляя, постарается непременно, попасть в них. Может, это маньяк какой-нибудь?
Денис стоял тихо, уткнувшись головой отцу под мышку, поднимая, видимо, серьезность момента. Вот не повезло пацану — веселенькие каникулы!
Человек за дверью не ушел. Было слышно его шумное, взволнованное дыхание. Тоже, наверное, перепугался. Не часто ведь приходится угрожать человеку оружием.
Егор негромко позвал:
— Эй, послушайте!
— Ну, чего тебе? — откликнулись из-за двери. В голосе все еще был испуг.
— Может быть, поговорим все-таки? — В Егоре начала подниматься злость на этого трусливого человечка, укрывшегося за прочной дверью да еще взявшегося за ружье.
— Не о чем нам с тобой разговаривать! Катись отсюда, а то выстрелю!
— Ты бы хоть послушал меня сначала, придурок, прежде чем ружьем махать! — рявкнул Егор, уже не сдержавшись. Денис хихикнул из-под мышки.
Как ни странно, ругань успокоила собеседника. Уже более ровным голосом он отозвался:
— Не ори! Нечего было дверь дергать. Спросил, что хотел и пошел своей дорогой. А то — дергает! Так чего надо-то?
— Что у вас тут стряслось? Собака от живого человека прячется. К тебе сунулся — ружьем пугаешь. — Егор остывал, полез в карман за сигаретами. — Боишься, что ли, кого?
За дверью невесело хмыкнули.
— Не боюсь, а опасаюсь. Разница есть. Ходят тут хмыри всякие, вроде тебя. Выспрашивают, выглядывают. То им иконы подавай, то скотину покажи. Под окнами шастают, светом, гулом по ночам пугают. Вчера деньги большие сулили.
Егору вдруг вспомнился попутчик. Странно все это. Что-то толкнуло в колено. Он глянул вниз и обмер. Пес все-таки выбрался из конуры и теперь стоял рядом, раскрыв огромную свою пасть. И Денис бестрепетно протягивал к нему руку, Егор не успел ничего сделать, только подумал: «Сейчас тяпнет!», — а сын уже гладил собаку по голове и чесал за ушами. Та виляла хвостом, подставляла шею. Егор вздохнул облегченно и спросил того, за дверью:
— А за что деньги сулили?
— Шут его знает. Говорили, услугу большую окажу. А какую — не сказали. Ну, ладно, ты-то чего выспрашиваешь? Чего надо?
«Спохватился, — подумал Егор. — Здорово напугали „гулом и светом по ночам“». Но вслух спросил:
— Где Попов живет, Александр Иванович?