Папа, наблюдая за бликами пламени на видеопанели, думал, что вот наконец-то завтра он целый день будет дома. С одной стороны — это очень хорошо, побыть рядом с близкими и дорогими людьми, но с другой стороны — это вынужденный отдых. В последнее время что-то больно часто стали происходить аварии на лесоразработках. Впечатление такое, будто машины взбунтовались и отказываются работать, постоянно выходя из строя. И вот сегодня приехала особая комиссия из Технического Центра — будут разбираться.
Мама, прикрыв глаза, прикидывала, где бы им достать мимозы — сирень вокруг дома уже надоела. Да, у Стояновых, говорят, появился новый робот, который поет романсы и читает стихи голосами авторов. Вот бы достать! Надо будет поговорить об этом с Виктором…
— Па! А что там у вас сломалось на работе? — нарушил молчание Денис.
— Роботы, которые валят и обрабатывают лес.
— А, знаю, нам в школе фильм показывали. Они такие большие, круглые, на гусеницах, да? А спереди виброножи торчат. Правильно?
— Правильно.
— Умница, Дениска, — улыбнулась мама. — Смотри, Вить, первый класс, а уже так много знает!
— А еще, — важно приосанившись, продолжал Денис, стремясь поразить маму как можно сильнее (может быть, тогда она разрешит ему пользоваться роботом?), — у них на макушке торчит биолокатор! И они им определяют ценные породы деревьев. Верно, папка?
— Все верно, — папа наконец оторвался от мрачных мыслей. — Только эти роботы в последнее время очень часто стали ломаться, особенно виброножи.
— А как они определяют ценные породы?
— Биолокатор испускает особые электромагнитные волны разной частоты, которые отражаются от деревьев по-разному, в зависимости от содержания в них редких химических элементов, и чтоб как можно меньше было вредных примесей. А потом из этой древесины делают оргплазму, из которой выращивают продукты и фитапластик.
— Па, я хочу к тебе на работу, в лес!
— Если будешь себя хорошо вести, возьму как-нибудь.
— О, Вить, это же идея! — воскликнула мама. — Давайте прямо завтра полетим в лес! Устроим пикник с настоящим костром, шашлыки пожарим! Это ведь теперь ужасно модно!
— Папка, летим! — подпрыгнул Денис.
— Ну, ладно-ладно, уговорили, хотя я бы лично посидел дома или сходил бы в Сады Развлечений.
— Вот так всегда! — возмущенно сказала мама. — Ты эгоист, Виктор, думаешь только о себе, а что ребенку нужен свежий воздух, тебе наплевать! О себе я уже и не говорю. Я неделями глотаю кондиционированный ионизованный воздух в КБ, а он жареным железом отдает!
— Ты знаешь, как пахнет жареный металл?
— Да ну тебя! Так мы летим или нет?
— Успокойся, я же сказал, что согласен. В лес — так в лес.
…— Денис! Ну скоро ты? — Мама поудобнее устроилась в кресле «стрекозы» — изящной матово-серебристой машины с тонким ажурным хвостом и голубоватыми перепончатыми крыльями позади кабины. Сходство с насекомым дополняли две многогранные полусферы по бокам от пилотского кресла — энергонакопители. На месте пилота сидел папа и нетерпеливо похлопывал руками по рожкам штурвала. Мама взглянула на часы-браслет, потом в сторону дома, шагах в двадцати от машины утопавшего в зарослях сирени по самую крышу. Дом словно парил в белоснежно-розовом облаке над бархатной малахитовой лужайкой, на которой стояла «стрекоза».
— Мы улетаем без тебя, Денис! — снова крикнула мама в сторону дома.
— Что ты копаешься? — не выдержал папа.
Вдруг кусты колыхнулись, раздался треск ломаемых ветвей и спустя секунду на лужайку вывалился упитанный взлохмаченный сын с алюминиевой саблей в руке. Он лихо взмахнул игрушкой, и крайняя ветка, сгибавшаяся под тяжестью крупных нежно-розовых кистей, с легким стоном упала на траву. Денис издал какой-то воинственный клич и, еще раз широко размахнувшись саблей, под дождем метко срезанных цветов ринулся к «стрекозе».
Улыбающийся, рот до ушей, плюхнулся рядом с матерью на сиденье и объявил:
— Я прорвался из окружения!
— Молодец! — мама тоже улыбнулась и погладила его по торчащим вихрам. — Прямо Илья Муромец! Ты ничего не забыл?
— Не-а! — сын несколько раз подпрыгнул на мягком сиденье. — Я нож взял — буду себе меч и щит делать.
— Ты зачем сирень портишь, богатырь? — недовольно обернулся со своего места папа. — А ну, разоружайся или никуда не поедешь!
— Ма-а, чего он! — сразу же заныл «вояка».
— Виктор, прекрати травмировать ребенка! — нахмурилась мама. — Ему вредны отрицательные эмоции!
— Ну да, — проворчал смягчаясь тот, — ты-то с этими чертовыми кустами не возилась! Сколько я нервов на них угробил? А все мода!
— Да, мода! — Мама с гордостью взглянула на их дом, окутанный душистым облаком. — Разве плохо? Стояновы вообще стены убрали. У них там марсианский ползун вместо фитапластика. А мы чем хуже?
— Ну, уж конечно, не хуже! — взмахнул руками папа. — Как же — сирень из питомников Ганимеда, по две тыщи за кустик! — Он сплюнул на лужайку, захлопнул колпак кабины и включил двигатель. — Денис, запомни раз и навсегда: играй, воюй, делай, что хочешь, но не дома! В лесу — пожалуйста! Там обыкновенные деревья и кусты: вырывайся, спасай, побеждай кого угодно, но не здесь! Мы не миллионеры — каждый день садить новые кустики за две тыщи! Понял?
— Угу, — буркнул «богатырь» и добавил тихонько: — Жадина!
— Ну-ну, мой маленький, не сердись, — ворковала мама, расчесывая его вихры, — Живую сирень действительно трудно достать. А мы сейчас полетим в лес, к оврагам, там много этой… как ее, крапивы! И ты сможешь одним махом срубить множество коварных и жгучих врагов.
— Да-а, а если она меня ужалит?
— Ну, тогда мы полетим на Большие Луга. Там растут такие высокие фиолетовые цветы кисточками, забыла, как они называются. У них нет колючек.
— Ладно, — смилостивился Денис, — летим туда.
Час спустя поля и теплицы кончились, и под «стрекозой» поплыли колко-зеленые верхушки высоких золотоствольных деревьев, стоящих далеко друг от друга между горами пестрого разнообразного промышленного мусора с изредка перемежающимися обширными, цвета хаки, полянами, на которых местами виднелись серебристые крестики «стрекоз» отдыхающих здесь людей. Кое-где дымили костры — дань моде: считалось полезным (ну, и шикарным, разумеется!) приготовление пищи на открытом огне. У мамы при виде всего этого шика разгорелись глаза, но когда папа предложил сесть где-нибудь здесь, она фыркнула с деланным презрением:
— Фи! Тут нет ни одной приличной поляны! Это ведь Зона Сброса!
— Э! Что за фокусы? — заерзал в кресле Денис, заметив, что машина нырнула вниз. — Мы так не договаривались! Хочу на Большие Луга! — И он воинственно поднял саблю.
— Осторожнее! Разобьешь термосы, — мягко остановила его мама. — Виктор, мы же договорились! — укоризненно покачала она головой.
Папа буркнул что-то насчет роста дефицита на горючее, но потом выровнял машину и увеличил скорость. Теперь «стрекоза» неслась почти над самыми верхушками деревьев, которые мгновенно желтели и обугливались, если их задевала раскаленная струя выхлопа машины. Растительности становилось все больше, а отбросов все меньше. Вдруг внизу, среди деревьев, промелькнуло что-то разноцветное и яркое.
— Стой! — заорал Денис, который буквально прилип к прозрачному полу кабины. — Там что-то было! Давай назад!
Но папа уже и сам разворачивал «стрекозу». Они медленно ползли над лесом, и все-таки это оказалось полной неожиданностью.
Деревья внизу расступились и открыли маленькую круглую полянку. Она вся была усыпана цветами, будто шальной ветерок сорвал с неба нежную радугу и бросил на эту лужайку, разбив на тысячи осколков, разметав их по пушистому нефритовому ковру трав. По краям полянка заросла невысокими разлапистыми кустами, как будто орошенными кровью — крупными ягодами. А со всех сторон эту красоту обступали все те же обыкновенные деревья с золотистыми стволами.