Чуть позже случилось событие, подвигнувшее меня к тому, чтобы еще больше увеличить сеть почтовых станций, но об этом отдельный разговор.
– Скажи, Сонъер, у тебя жетон с собой? – поинтересовался я у охотника, когда мы шли по улице, направляясь к нашей почте. Село Ветра находилось в стороне от крупных дорог, и почтовая станция была здесь небольшой. Находилась она в кабачке, расположенном в центре села.
– Жетон с собой, – удивился Сонъер, – но зачем он?
– Не хочу доставать свой жетон.
Мой жетон несколько отличался от стандартного. А все Нимли! Просил же его, сделать мне такой жетон, как у всех, так нет, заладил «Мастеру по обороне положен особенный жетон». Ох уж эти упрямые гномы. Теперь предъявить свой жетон для меня все равно, что предъявить документы. Почтари, конечно, работают на нас, а только иногда лучше не афишировать свои передвижения и среди своих.
– Гхм, – ответил охотник. – Жетон у меня с собой, но почтарь, наверняка, Вас и так в лицо знает, мастер.
– Думаешь, знает?
– Ну, если старый рыбак узнал, то почтарю и подавно положено. Мы слишком близко от волока.
– Наверное, ты прав. И все же жетон предъявим твой. И сейчас и далее.
– Как скажете, мастер.
Мы подошли к небольшому но крепкому зданию и заглянули внутрь.
Посетителей было немного. Услужливый хозяин с перекинутым через руку полотенцем обратился к вошедшим вежливо и почтительно.
– Что желаете?
Сонъер бросил на меня взгляд и поспешил к стойке.
– Обед на двоих, – охотник положил на стойку серебряную монету и рядом с ней жетон курьера.
Хозяин бросил на него быстрый взгляд и подвинул монету от себя.
– За все заплачено. Не желаете ли пройти в отдельную комнату?
– Это было бы неплохо.
– Прошу сюда.
Мы прошли в кабинет, находящийся в дальней части здания, хозяин появился через десять секунд.
– Обед сейчас принесут. Рад принимать Вас у себя, милсдарь, – почтарь поклонился в мою сторону. – Могли бы жетон и не предъявлять. Неужто я виконта не знаю!
Я улыбнулся – Сонъер оказался прав.
– Присаживайтесь, любезный хозяин.
– Сей момент.
В дверь постучали, и кабатчик принял поднос с едой. Поставив его на стол, он сел напротив и приготовился слушать.
– Как дела, любезный? Заведение процветает?
– Мы не на центральной дороге, посетителей немного, но дела понемногу идут, не жалуюсь.
– Это хорошо. Что нового слышно? Курьеры давно останавливались?
– Так новости милсдарь, думаю, лучше меня знает. Последний курьер был три недели назад. Много всего рассказывал. Милсдарь, а правда, что в столице на товары гномов введен дополнительный налог?
– Правда, – я вздохнул. Организация торгового представительства в столице империи стоила нам больших трудов. Наконец нам удалось организовать это дело через одного из купцов. Какое-то время все шло неплохо, но полгода назад купца начали теснить: попытались выжить с рынка, городские власти пытались отобрать помещение. Наконец, увеличили в два раза налог. Не то чтобы трудностей не было раньше, они были постоянно. Но в последнее время их количество увеличилось.
Все эти проделки никак не тянули на действия императора. Но они были первым звонком, сигнализирующим о том, что кто-то работает против нас. Кто-то имеющий влияние, но вынужденный действовать с оглядкой. То там, то здесь ощущалось явное противодействие: то наш караван пытались задержать на границе, то препятствовали въеду в город под тем или иным предлогом. Все это выглядело недоразумениями. Точнее – каждый такой случай по отдельности. А вот все они вместе наводили на тревожные мысли. Наконец дошло до открытого нападения.
– У нас в глубинке пока все спокойно, – сказал почтарь.
– Это радует. Гвардейцы в ближайшее время в селе не появлялись?
– Нет, у нас нет. А вот около моста выше по течению стоит сотня королевских гвардейцев.
– Откуда такие сведения? – удивился я.
– Посетители рассказывали. Кум двоюродной свояченицы проезжал через мост. Заходил сегодня с утра, кружечку пива выпить, вот и поведал.
Как я и предполагал, мост был перекрыт. Значит, взялись за нас достаточно серьезно.
– Хорошо. Спасибо за обед.
– Чем еще я могу помочь Вам, милсдарь? Подменные кони? Припасы в дорогу? Или останетесь? Могу приготовить комнату для ночлега.
– Остаться не можем, – я покачал головой. – Кони – это хорошо, но в нашей ситуации лучше не привлекать к себе внимания. Организуй лучше телегу с лошадью и пару комплектов одежды, что подошла бы небогатым мастеровым. Сможешь?
Кабатчик смутился, но ненадолго. Видимо, такой просьбы он не ожидал. Но ответил он почти сразу.
– Зачем искать. Телега у меня есть, лошадь тоже. Что касается одежды, – почтарь окинул нас взглядом, – через полчаса будет нужного размера. Надо что-то еще?
– Это все. Мы уедем сразу, как только все будет готово.
– Позволите заметить, милсдарь?
– Слушаю.
– Ваши доспехи и оружие… Мастеровые не ездят с мечом на поясе.
– Я это понимаю.
Максимум, что может быть у мастерового это дубина или кистень. Ну и, конечно, нож на поясе, но здесь это за оружие не считается.
– Тогда мне больше нечего сказать.
– Есть у тебя сундук побольше?
– Как ни быть.
– Сложим доспехи и оружие на дно, а сверху положим инструменты. Вряд ли кто станет рыться в сундуке.
Гвардейцы – это все-таки не сыщики. Не станут они останавливать каждую крестьянскую подводу. А если станут? Тогда наш нехитрый маскарад все равно не поможет.
Через полчаса мы с Сонъером выехали из ворот подворья, примыкающего к кабачку. Панцири нам пришлось снять – под одеждой они были слишком заметны. Я проводил тоскливым взглядом сделанный гномами и идеально подогнанный доспех и их же работы полуторный меч, когда Сонъер укладывал их в сундук. Туда же он положил и свое оружие. Чтобы не оставаться совсем без защиты, мы одели под куртки короткие кольчуги. Защита неравноценная, мой панцирь выдерживает выстрел в упор из лучшего лука, от кольчуги при использовании бронебойных стрел такого сложно ожидать. Но от удара меча среднего качества она защитит.
При чем здесь качество? Соревнование качества брони и оружия – извечный путь. Лучшим мечам, сделанным гномами, могут противостоять очень немногие доспехи. Естественно, все хотели бы иметь как можно более хорошую броню и лучшее оружие, но хорошее броня и оружие дороги. Вот и приходится довольствоваться разумным компромиссом. Мои панцирь и меч стоят дороже того золота, что было у меня в кошеле на поясе. Не знаю, стал бы я покупать такие дорогие вещи или нет. Это подарок гномов. Броня и меч Сонъра тоже хороши. В свободную продажу такого качества изделия гномы не пускают.
Дорога извивалась вдоль берега реки. Лошадка бежала шустро. До темноты оставалось не более пары часов, можно было остаться на ночлег и в Верта на нашей почтовой станции. Лучше, чем там, нам не устроиться. Но не дождавшись нас у моста, гвардейцы наверняка начнут прочесывать берег. Не хотел я оставаться там, где затонули наши сани.
– И все-таки, почему мы поехали в эту сторону? – спросил Сонъер. – До Абудага не так далеко, и Найя с Лесли туда подались. Там имперские гвардейцы нам не страшны. А через ничейные земли подались бы к гномам. Коротышки пусть и задаваки, но друзья верные.
Я покачал головой. Дорога была неблизкой, и поговорить я был не против.
– На то, чтобы ехать именно в этом направлении есть несколько причин: Во-первых, от нас как раз и ожидают, что мы поедем в сторону Абудага или восточной границы. Именно в том направлении нас будут искать наиболее упорно. Едем дальше. Допустим, доберемся мы до долины, а что дальше? Ждать? Чего? Ситуация сама собой не улучшится.
– Да, оставить волок было бы жаль, – сказал Сонъер.
– Жаль. Да бог с ним, с волоком. Без него не пропадем. Закрыть его все равно не решатся, слишком многим он нужен. За волок я спокоен. Перекрыть пути следования абудагских купцов на юг? Оставить без работы несколько тысяч горячих парней из Абудага? Надо быть очень неосмотрительным человеком, чтобы на такое пойти. Кроме того, волок приносит доход. Если бы дело было только в волоке, возможно я и согласился бы переждать. Да, затраченных трудов жаль, но платить за это жизнями людей – это слишком. Все замешано несколько круче. Нападение на нас лишь фрагмент большой игры. Гномов теснят по всем направлениям, пока неявно, но эта тенденция нарастает. Герцог исчез – вот что самое странное. После его исчезновения все это и началось.