Выбрать главу

Сашка за ним.

В приемной секретаря сидела девушка.

— Поздно уже. Завтра приходите, — сердито встретила она ребят.

А позади нее уже стоял мужчина, невысокий, широкоплечий. Он улыбался и вытирал лысую голову платком.

— Поздние гости. Прошу!

Сашка еще не был в таких кабинетах. А Игорь, наверное, был. Он решительно чуть не по пятам прошагал за секретарем горкома по длинному, точно спортзал, кабинету и остановился возле огромного стола.

Игорь первым заговорил.

— Мы за друга хлопочем, Степан Ильич.

— Ишь, адвокаты, — нахмурился секретарь. — Чем вас всех обворожил этот Цоба? Он же воришка.

— Случайно украл. Есть нечего было.

— Что? — усмехнулся Степан Ильич. — Комсорг ваш осадой решил меня взять? Завтра снова ждать делегацию? Передайте ему, как обещал, так и сделаю.

— Как обещали? — уже осмелев, спросил Сашка.

— Вы знаете не хуже меня. До свиданья.

Сашка хотел все узнать до конца, но Игорь дернул его за рукав и кивнул на дверь.

— Ну и тупой ты, — выйдя на улицу, качнул головой Игорь. — Ясно же, что Кольцов был. К чему болтанку устраивать. Да и вообще.

— Что — вообще?

— Ничего. Если когда-нибудь еще трусом назовешь…

— Ладно, не буду больше, — от души проговорил Сашка. — По всему видно — Цобу выпустят. Здорово будет.

— Толку-то? Удерет опять.

— Что ты, Игорь.

— И суда Цыгану нечего бояться. Он малолетка. В колонию пошлют. А там станочки не хуже наших. И школа есть. Токарем он и там сможет стать. А не понравится токарничать, хлеб сеять будет. Там и в поле работают. Может, у него колхозная жилка. Это кому что дано. Рабочим не каждый может стать. Вот мне, кроме станка, ничего не надо. Потому что жилка такая по наследству.

Сашка молчал. Разговаривать уже не хотелось. А вечером, после отбоя, он отвернулся к стене и думал о своем. В памяти проносилась вся короткая жизнь. Еще в войну на фронт хотел. Не получилось: в детдом отправили. Смирился. Потом в этот техникум лесной. Разве хотел? Всех послали, и он туда же. Смирился. Правда, убежал. Убежать-то убежал, а зачем? За мечтой морской погнался? Да недалеко убежал. До этих «козлов» противных, из-под которых выскакивают бракованные болты. А где море, где корабль? Увидел бы его у станка Колька Свиридов. Посмеялся бы вволю. Он-то уже на втором курсе. Науку изучает. Пусть лесную, а науку. Там размах больше. А тут резец да штангенциркуль — вся наука. Может, и правда жилка должна быть по наследству?

Плановиком был отец у Сашки. Обыкновенным. Вечерами дома частенько работал. Писал что-то допоздна, на счетах клацал Сашка любил сидеть с отцом при свете настольной лампы. Все в доме спят, а они сидят, работают. Сашка роется в плетеной корзине под столом. Вытаскивает из нее измятые бумажки. Раскладывает их стопками и прячет в свою коробку. На бумажках непонятные извилистые линии, цифры. Сашка не разбирается в них, но это отцовская работа. А отца Сашка уважает крепко.

Так что же выходит, быть ему счетоводом или экономистом? Ведь такое Брятов доказывает.

Нашелся бы отец! Он-то уж не оставил бы Сашку в этом ремесле. Устроил бы в Нахимовское. А потом, года через два, приехал бы Сашка в Савелевский техникум.

У Свиридова от зависти глаза лопнут. А Сашка не станет важничать. Просто скажет Кольке: «Видишь, кто хочет, тот добьется».

Сашка открыл глаза. Серой и мрачной показалась ему спальня. Еще не спят ремесленники. Ворочаются. Каждый о чем-то думает. Каждый о своем. Игорь, наверное, улыбается под одеялом. Как же, норму сегодня перевыполнил. Мастер похвалил. Великое счастье! Сашка вспомнил слова Брятова: «И буду, потому что решил». А чего там киснуть. И я же решил моряком, значит, буду. Нечего, как флюгер: куда ветер, туда и нос свой поворачивать.

Сашка свернулся калачиком. Укрылся с головой, будто боялся, что кто-то может подслушать его мысли. А были они у Сашки приблизительно такие, как в тот далекий вечер, в техникуме, накануне побега.

Всю ночь Качанову снилось море. И Сашка один среди страшного рева и грохота на огромном плоту. Плот связан из тех самых лип, что плотным кольцом окружали здание техникума. Волны швыряют плот, словно щепку. Сашка плачет от страха, захлебывается соленой, как слезы, морской водой, ищет глазами берег. Но кругом только волны, громадные, в десятиэтажный дом, и белая пена круто скатывается на Сашку…

ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

В мастерских изо дня в день шла все та же, по Сашкиному убеждению, тараканья работа.