Каждое утро Владимир Иванович чертил на классной доске, установленной в цехе, огромный болт, а в конце смены все с той же придирчивостью принимал от ребят малюсенькие, ничтожные болтики.
Удивлялся Сашка, с каким азартом работали Брятов и Сырбу. Как заводные машины, орудовали они ручками и маховиками, будто срослись с механизмами. Сашке казалось, если вдруг остановить станки, то и Брятов и Сырбу тоже остановятся, как по команде «замри».
А Сашка все больше возится около наждачного точила. Резец, что ли, у него то и дело крошится?
Нет, не резец затачивает Качанов. Поблескивает в его руках длинная металлическая пластинка. Сашка делает кортик. Настоящий, морской. И ручка будет разноцветная, наборная. Сашка уже запасся пуговицами, кусочками цветного плексигласа. К весне кортик будет готов.
Не очень торопился выполнять норму и Мишка Потапенко. Он не точил кортик. И ни к чему Мишке кортик. Он же не думает удирать во флот. Просто не умеет он торопиться.
— Как дела? — подошел к Мишке Владимир Иванович.
— Дела идут, контора пишет, — глухо ответил Потапенко.
Владимир Иванович взял готовый болт, измерил.
— Вы измеряли деталь?
— Змеряв. Та, мабуть, вона горяча була? Га?
— Га. Это не работа, Потапенко, а баловство. Вы же взрослый парень.
— И шо вы сердитесь, Владимир Иванович. — Мишка уставился на мастера удивленно. — Мабуть, я и сам болею, шо роблю, як черепаха, мабуть, у мэнэ сердце тэж болыть, ось дэ воно. — Мишка с размаху стукнул себя в грудь кулаком.
— Жаба у него там, Владимир Иванович, — вмешался Спирочкин, — верьте мне, жаба. С ним это часто случается. Как стукнет в голову, так скорее вязать надо. Вот сейчас на стенку полезет. Он же чокнутый, верьте мне.
— Ты, Помидор, замовкни, бо сам зараз на стенку полезешь.
Владимир Иванович ходил от станка к станку. За каждым из них работали совсем не похожие друг на друга ребята. «Все ли из них станут настоящими рабочими, все ли душой полюбят дело, без которого сам я не могу жить? Знал ты, майор, куда просился. Академия, завидное будущее. От всего отказался. Даже кое-кто решил, что устал майор Набокин, на легкое дело запросился. Верно, двадцать пять мальчишек — не батальон. А вот спокойнее ли с ними? Каждому из этих хлопцев война искалечила детство. У каждого сумбур в голове. А в жизнь-то этих мальчишек должен пустить ты, майор. И без сумбура, с ясной целью, с чистой головой. А сейчас, к примеру, что вот в этой голове? — думал Владимир Иванович, глядя на Сашку. — Чего это он, как мышонок, озирается?»
Сашка заметил мастера, быстро отошел от точила и торопливо спрятал в тумбу своего станка металлическую пластинку. Сам, искоса поглядывая на приближающегося мастера, спешил установить прут в патроне. На коробке скоростей поблескивало около десятка готовых болтов.
— И это все? — удивился Владимир Иванович. Взяв наугад несколько болтов, он тщательно их измерил и остался доволен.
— Работаете красиво, точно. Но почему так медленно?
— Главное — точность, а быстрота придет, — ответил Сашка.
— Надо сразу учиться работать и точно и быстро. Ну, да в вашей быстроте я не сомневаюсь.
— Мог бы — больше сделал, — попробовал обидеться Сашка.
— Не кривите душой, Качанов, — Владимир Иванович наклонился к тумбе. Предотвратить опасность было поздно. Пока Качанов придумывал объяснение, мастер достал из тумбы блестящую пластинку. Формой она уже ясно походила на кинжал.
— Ого! — подкинув пластинку, удивился Владимир Иванович. — Уж не к пиратам ли думаете податься? Пойдемте ко мне.
Сашка молча побрел за мастером. Конечно, ничего хорошего от разговора с Владимиром Ивановичем Качанов не ожидал. К тому же вон и Кольцов тут как тут. Тоже направляется в комнату мастера.
Многие ребята выключили станки, с любопытством смотрели на Сашку и спрашивали взглядами: «Что случилось?»
— Погорел наш Качанчик с чем-то, — проговорил Спирочкин. — Ну и мастерюга нам достался, сухарь ржаной.
И странно, никто не одернул Аркашку. Наоборот, даже Мишка поддержал его.
— Цэ вирно, Помидор, зажимать стал. Наче мы солдаты ему.
— А что я говорил? — воодушевился Мишкиной поддержкой Спирочкин. — Скоро по-пластунски заставит ползать. Солдафон.
От мастера Сашка вышел быстро. Злой и взволнованный. Кое-как дождался конца смены.
— Стройте группу, — сказал мастер Брятову. — Качанов, останьтесь. Степан Петрович вас ждет.
Сашка подождал в стороне Кольцова.
— Пошли, Александр, — обратился к Сашке комсорг, — по такой погоде хорошо пройтись.