Расплавленный чугун устремился по желобу. Из огненного ручья вылетали искры. Лица ребят стали розовыми, точно их выкрасило солнце на закате.
А чуть поодаль, облокотившись на свой прут-копье, стоял парень, который только что, как волшебник, устроил такое интересное зрелище. Брезентовая кепка с темными очками была сдвинута на затылок. Он смотрел на ребят и улыбался.
Наконец румовцы попали в свой механический цех.
Сюда поступали уже зацентрованные заготовки. Токари сосредоточенно работали у своих станков и не обращали внимания на ремесленников.
— За этим станком мой папа работал, — тихо проговорил Брятов, останавливаясь возле седоусого токаря.
Тот удивленно взглянул на Игоря, выключил станок.
— Когда это было? — спросил токарь, снимая для чего-то очки.
— До войны.
— А фамилия твоя какая?
— Брятов.
— Брятов? — удивился токарь. — Сергея Палыча сынок? Так, — старик помолчал, опять надел очки. — Всех проклятая война задела. Вместе мы с ним на фронт-то уходили. Под Курском… А ты, помню, шпингалетом мешался тут под руками. По отцовской дороге, значит?
— В ремесленном я, — ответил Игорь и попросил: — Можно попробовать?
Ребята опешили. Уж слишком, по их мнению, нагло поступает Брятов. В гости пришли, а он…
— Конечно, вставай, — легко согласился токарь. — Не ребенок, знаешь, что к чему. Вот тебе чертеж.
Игорь волновался. Долго рассматривал чертеж. Наконец включил станок.
И сразу словно ушел куда-то от группы Брятов.
Сашка смотрел на Игоря, на старого мастера, который молча вместе со всеми наблюдал за Брятовым. Ремесленник — еще не токарь, а Игорь — настоящий токарь, рабочий человек. «Выходит, и я смогу вот так же встать, разобраться в чертеже и делать настоящие вещи, не винтики разные, а все… настоящие».
А Брятов между тем вытачивал деталь, длинную, блестящую, с короткими уступами на концах. Деталь, еще горячая, тут же пошла по рукам. Ребята рассматривали ее и удивлялись:
— Так просто?
— Не боги горшки обжигают, — усмехнулся токарь. — А ось крыльчатки — немудреная деталь. Каждый из вас за смену больше моего выточит. Разве мне с седьмым разрядом чепухой такой заниматься?
Ребята, как по команде, повернулись к своему мастеру. А токарь между тем продолжал:
— Много надо этих самых осей. Летят, проклятые. Колхозам запасные давай. А где взять их? Выходит, сверхурочно точи.
— Слышите, Владимир Иванович? А мы противные болтики точим, — шумели ребята.
Токарь надел очки, включил станок, но тут же выключил.
— Или, к примеру, насадки для дождевальных установок, — снова заговорил он. — Замучились с ними. Вот. — Токарь достал из тумбочки блестящий конус, похожий на обыкновенную воронку. — Резьба тут пустяковая — три-четыре витка. Настроился — и шуруй. Так поди ж ты, металла не хватает. И сталь-то пустяковая, а нет металла. Война проклятая все пожрала.
— Машины эти дождевые очень хорошие, — заговорил Сырбу. — В нашем колхозе до войны была одна. Настоящий дождь делает. Здорово! А сейчас нет ни одной.
Но особенно Сырбу расшумелся в сборочном цехе. Он сразу узнал собранные, окрашенные в светло-зеленый цвет машины.
— Насос! Это воду дает! К нам бы в колхоз.
Ребята окружили слесаря-сборщика. Каждое движение у него было рассчитано. Какую-то похожую на корыто коробку приставил, взял, не глядя, с верстака нужный ключ, болты, выстроенные на стеллаже в ряд, словно оловянные солдатики. Минута — и корыто надежно прикручено к машине. И опять в руках у слесаря новая деталь.
— Оцэ работа! — не утерпел Потапенко.
— Смотрите, вот они, наши болтики-винтики, — обрадованно воскликнул Брятов.
— И верно, — удивился Сашка. — Смотри, Борис, мы точно такие делаем.
Борис взял со стеллажа несколько болтиков и с интересом стал их рассматривать.
— Неужто сами? И ты, Качан, такие делаешь? — шепотом спросил он.
— Да, подумаешь! — тихо, с пренебрежением ответил Сашка. — Я и не то сумел бы. Резьбу уже пробовал резать, получается.
Сашка говорил и сам чувствовал, как грудь его наполняется гордостью: «Вот, Цоба, друг, смотри, на что я способен».
— Хиба як у нас? — недовольно бурчал Потапенко, когда группа выходила во двор для построения.
— Точно, Мишенька, — поддержал друга Спирочкин. — Тут машины, станочки, а у нас козлы рогатые. Ни тпру ни ну. Одни винтики. И называются-то — винторезные.
— Погоди, Аркадий, — спокойно проговорил Владимир Иванович, — все будет, тяжело пока нам. Сколько восстанавливать надо, да побыстрее. А станки будут. Погодите. Сейчас они нужнее заводу. Вы же учитесь, а завод дает колхозным полям машины.