– Да, это так, – послышался голос Евлеши. – Тут жрец не соврал.
Десятки голосов заполнили круглый дом. Брат Афанисий растерянно смотрел на жреца, Парафей кричал людям: «Тише! Тише во имя богов!», а Солон медленно поднимался со своего места.
– Здесь судят бывшего жреца деревни, а не старосту, учителя и ключника, – бросил Солон громовым голосов и люди затихли. – Каждый ответит за свои злодеяния в своё время – перед людьми или перед богами, а кого-то не минуют оба суда. Один из них точно будет справедливым, ведь боги справедливы. Мы же лишь люди и можем ошибаться, но ныне я выношу решение, которое считаю верным и честным. Двое других судей вольны с ним не согласиться. Итак, моё решение таково: бывшего жреца нашей деревни, Оркинолуса Кура мы приговариваем к каре оловом и отсечению головы. Пусть осквернитель познает оловянный дождь на орудии осквернения. А затем его жизнь следует забрать. Для этого нужен разрез на горле. После, его голову следует отделить от тела и повесить на выездном столбе деревни, для устрашения всех преступников! Да будет так!
– Да будет так! – крикнул Парафей.
– Да будет так, – тихо проговорил Афанисий.
В зале зашумели люди, а жрец стал выкрикивать ругательства вперемешку с мольбами о пощаде. Но вскоре перед ним уже стоял мясник Ярка. Оркинолуса схватили и стянули с него штаны. Через мгновение мясник уже выливал расплавленное олово жрецу между ног. Серебряная струйка из наполненной до краёв посудины быстро лилась на мягкую кожу. Невероятной силы визг заполнил зал Дома радости, а в толпе людей раздались крики, плач и смех.
– Жаренные яйца – мои любимые, – кричал чей-то высокий и неприятный голос. – А какой великолепный запах! Рот наполняет слюна.
Ярка выхватил свой огромный нож, которым ещё утром разделывал свиные туши, и нестерпимый визг прекратился, перейдя в клокотание.
Глава 6. Проклятые дети Румлона
Брат говорит, что если хочется мне когда-нибудь стать членом Цеха Весельчаков, то должна я много упражняться в самых разных искусствах! Необходимо мне не только оттачивать мастерство владения оружием, но ещё уметь сочинять музыку, писать стихи, слагать рассказы, к тому же рисовать хотя бы не хуже деревенских художников, а ещё лучше если удастся превзойти в мастерстве живописи даже столичных мастеров. Уже рисовала я портреты брата. Теперь же решила написать этот рассказ. Он будет о нас. Посмотрим, смогу ли я сочинять не хуже стокгродских сказителей, хотя не буду я придумывать глупые сказки про княжичей и лесовиков, или про снежного великана с тремя головами, а буду писать лишь правду о нашей жизни.
Моего брата зовут Кош. Он не очень высок ростом, но плечистый и руки у него сильные. У него большие тёмные глаза и красивая улыбка. Мы с ним живём на окраине Румлонского леса, в деревянном доме. Брат говорит, что лес полон магии и там скрываются страшные твари, которых вывели древние колдуны. Тех колдунов ныне оттеснили в Хитрову пустошь. Кажется, Кош просто пугает меня, чтобы не ходила я в чащу. Только всё равно убегала я туда несколько раз. Никаких страшных тварей мне увидеть не удалось. Только красивые извилистые тропы, белки да зайцы, белые цветочки, и старая круглая башня из дикого камня. Лес тот красив, хотя и мрачен. Когда подошла я к Румлонской башне стало мне всё же немного страшно. В ней, как говорят, жил страшный волшебник Тамсу. Но внутри башни было пусто. Ничего особенного – просто дряхлая, как старуха, заброшенная постройка из прошлых веков.
Мой брат любит петь. Приходит он один на заброшенную водяную мельницу и поёт там смешную детскую песенку.
Тритон живёт на дне пруда,
И там же рыщет жаба,
Найдёшь там рака без труда!
И всем до кучи надо!
До кучи очень надо!
Домик с рыбёшкой надо!
Мне уже пятнадцать лет, но никогда я не видела родителей. Брату – двадцать четыре, и говорит он, что не должна я знать всю правду о наших родителях, пока не достигну хотя бы его возраста. Очень часто думаю я об отце с матерью, которых никогда не видела, и не знаю даже, как они выглядят. Мне хочется знать о них побольше, потому прошу я брата рассказать об отце с матерью, только не слышит Кош моих просьб. Брат не очень разговорчив. Сказывает он, что наш отец был сильным человеком, а мать белокурой и мягкой женщиной. О судьбе их он упорно молчит. Лишь однажды, когда брат напился местного крапивного пива, поведал он мне о матери. По его словам, была она младше меня, когда родился Кош. А после моего рождения мать умерла, но не сразу… Брат тут же осёкся, однако уже не мог вернуть назад слова свои. Так узнала я, что нашей мамы нет в живых, и из-за этого горько плакала пол ночи. Как бы там ни было, брат любит меня, а я люблю его. Он не запрещает мне упражняться с деревянным мечом, который брат сам сделал. Кош тренирует меня и заставляет биться обеими руками по очереди. Он всегда говорит, что я быстрая и если научусь держать меч, то смогу победить и многих мужчин, а не только других девиц. Кош обучает меня уже пять лет, но всё ещё говорит, что недостаточно я хороша. Сам брат когда-то учился биться на мечах у нашего отца. Тогда они жили в Хитровой пустоши. Вот то немногое, что Кош рассказывает об отце. Говорит Кош, что отец был славным мечником. В Хитровой пустоши много хороших бойцов, которые умеют сочетать бой на мечах и магию. Неженки из столицы считают, что их Дел младший – величайший бойец Княжества, только вот брат всегда говорит: это лишь потому, что Дел не сражался с воинами Хитровой пустоши. В Солонуке, куда изредка захожу я, удалось мне услышать, что ещё до нападения на эту деревню румлонского лиходея, Дел младший прошёл с отрядом бойцов Цеха в сторону Хитровой пустоши. Говорят, что победил он Чёрного Кацума или иначе Вашкария, который был грозой тамошних мест. Впрочем, не понимаю я, где правда, а где ложь. Однако знаю твёрдо, что хочу сражаться и побеждать, чтобы не было в Княжестве равной мне женщины бойца.