– Ну что ж, я отвечу, – сказал Тамсу и бросил пристальный взгляд на Афанисия, который стоял с глазами полными ужаса. Книжник как будто предвидел страшное несчастье, что должно было случиться через несколько мгновений.
– Кто они, кто? – гремел староста.
– Ты сам просишь, Солон, и я не могу отказать столь уважаемому человеку. Услышьте же имена убийц и окаянных осквернителей невинных дев. Их зовут так: Солон, Парафей, Афанисий!
Послышался вздох удивления и толпа, помолчав мгновение, взорвалась десятками разных голосов. Кричал каждый из пришедших, кроме старосты, ключника и учителя. Афанисий осел на землю и закрыл лицо руками. Староста Солон стоял с открытым от изумления ртом и, как будто, не мог поверить своим ушам. Парафей только крякнул, услышав своё имя, и тут же принялся тереть лоб своим большим грубым кулаком, при этом губы ключника шевелились, но не было слышно ни слова.
– Я всегда знал! Знал! – кричал Апрон. – Они негодяи!
– Он избивал женщин, а после решил брать их силой и убивать, – кричала Камарка, показывая пальцем в сторону Солона.
– Он поднимал на меня руку! – вдруг неистово выкрикнула Евлеша. – Солон и есть тот самый убийца! Они сговорились! Все трое виновны! Казнить их! Казни-и-и-ть!
– Ключник много лет обкрадывал деревню! – громко вопил Торба. – Проклятый вор! А после стал убийцей!
– Афанисий действительно трогал девиц, а после стал брать силой и резать их словно свиней! Убить! Казнить всех троих! – надрывался Вашилка.
– Молчите! Замолчите все! – выкрикнул наконец Солон и переведя дух добавил. – Что делает с нами колдун? Откройте же глаза и заткните рты! Чародей опутал вас своей магией, что таится в его голосе! Неужели хотите вы убить лучших людей Солонука лишь потому, что чужак – окаянный чёрный чародей, напел вам песню лжи? Так ли глуп Солонук? Нет! Не позволяйте одурачить себя, люди!
– Это вы дурачили нас слишком долго, – сказал Торба. Знали мы давно, что вы трое – негодные людишки, думающие лишь о своей наживе да своей похоти. От подлости вашей и жадности стали вы такими, и преступили законы богов и Княжества. Маг лишь открыл нам глаза, хотя могли бы мы увидеть и сами то, что было перед носом.
– Да, я обкрадывал вас, – сказал вдруг Парафей глухим голосом, и жители деревни стали выкрикивать проклятья в его адрес, но ключник поднял руку, требуя тишины. – Я обкрадывал вас, но никогда не убивал девиц! Даже амбарную мышь щадил я! – добавил ключник громко.
– Врёшь! – крикнул Хлом.
– Я не лгу вам, – мягко возразил Парафей. – Да, не мог я заработать столько монет лишь продавая свои горшки. Ведал я запасами зерна и овощей, и потому мог незаметно продавать кое-что из тех запасов. Приходили ко мне люди с Хитровой пустоши и я, окаянный, уступал им наше зерно и картофель, свёклу и огурцы, помидоры и редьку, яблоки и груши, ягоды лесные и вяленое мясо: что попадало мне в руки, то и отдавал я тёмным лиходеям, а они переправляли это своими тёмными путями на рынки Стокгрода, а, кроме того, и в другие города, говорят даже за пределы страны, о которых ничего не ведомо нам. Вот потому видели вы у меня множество серебряных монет и даже золото. Старался я быть осторожным и скрывать своё преступление, но всё же не мог спрятать все следы от пытливых ваших глаз. Да! Я виновен в этом! Но не в том, в чём обвинил меня этот пришлый прохвост, которого ещё недавно считали мы своим врагом. Нет! Я не трогал маленьких девочек, как Афанисий, не бил женщин, как Солон. Я вор, но не убийца! Готов я понести заслуженную кару, но лишь за свои преступления, а не за чужие.
– Не смей возводить на меня напраслину, Парафей! – крикнул староста. – Или ты сам видел, как бью я женщин? Не видел! Но даёшь ты здесь волю своему поганому языку. Берегись, ключник! Ныне признался ты в своих грехах, и будешь за это наказан, как только разберёмся мы с тёмными оговорами этого колдуна и спалим его самого. Но не накажем мы тебя смертью, ибо не таково твоё преступление. Однако лишь смерти достоин этот чёрный колдун. Да, спалить его! Есть на окраине деревни старый дом, что занимал прежде Афанисий, пока не построили мы ему лучшее жилище, дабы мог он жить в нём с сиротой Талией. Упало на тот дом большое дерево, и не пригоден он для людей, если не отстроить его. Заведём мы туда этого чародея и спалим! Пусть тот, кто возводит на честных людей напраслину поплатиться жизнью. Не нужен нам долгий суд. Я – ваш староста! Есть тут и другие члены деревенской рады. Что скажешь, Парафей? Пусть и не честен ты был, но сознался и готов принять наказание. Ныне отвечай здесь, по совести. Спалить ли нам колдуна, как велит давний обычай?