Кроме того, ходили мы в развалины старой мельницы, где подолгу смотрела я на воду и ждала, чтобы явились ко мне картины будущих дней.
«Ты лишь рябь на воде! Чувствуешь ты, как дышишь и более ничего, слышишь журчание воды и более ничего!»
Так учил меня маг. А перед тем, как отойти ко сну давал мне отвар из трав и просил, чтобы говорила я заклятье прежде, чем шла в постель.
«Явись ко мне сон, да не простой, а вещий, чтобы знать грядущее, чтобы видеть и слышать, во имя Сеймаргла Вечного!»
Несколько лун жили мы так и ничего не беспокоило меня. Однако привыкла я носить при себе нож и всегда прятала его в одежде, хотя и не понимала сама, зачем мне теперь оружие, когда нет уже рядом Афанисия, желающего надругаться надо мной.
Однажды отправились мы в Румлонскую башню. Ныне староста жил в деревне и посещал редко своё прежнее обиталище. Был под той башней обширный подвал, в который вёл тайных ход. Не смогли люди найти тот ход, когда ходили к башне чародея, и мог Тамсу, схоронившись в подземелье, чувствовать себя спокойно, ибо не могли его обнаружить враги. В тех подземных склепах были у него сундуки и колбы, железные инструменты и большие книги. По ночам забирался он на башню и смотрел в особую трубу, чтобы видеть звёзды. Хотел Тамсу показать мне звёздное небо, хотя боялась я смотреть в волшебную трубку колдуна. Можно ли видеть вблизи бога звёзд? Не знала я ответа на этот вопрос. Но сказал мне староста, что не должна я противиться и отвергать знания, которые предлагает он. Потому пошла я с ним в башню и спустилась в его подвал, где показывал он, как получать золото из оловянных брусков. Долго творил маг то волшебство, а после сказал следующие слова:
«Нужно мне сходить в деревню, Талия. Забыл я об одном важном деле! Ты же сиди здесь, поешь немного хлеба с маслом, да выпей этого слабого крапивного пива. Когда вернусь я, будем мы смотреть на звёзды, ибо должно ещё стемнеть для того, чтобы могли мы взглянуть на бога звёзд вблизи. Не беспокойся, скоро возвращусь я!»
Осталась я одна и долго рассматривала те удивительные вещи, что были собраны в подвале Румлонской башни. Ходила я взад и вперёд и уже много времени прошло. Начинала я тосковать, но вдруг увидела что-то странное за одним из гобеленов, висевших на стенах. Выглядывала из-за того гобелена деревянная дверца с тёмной шершавой ручкой. Страшно мне стало, но почувствовала я и любопытство. Лишь несколько мгновений пришлось мне сомневаться, а затем подошла я к той дверце и отворила её. Находилась за дверцей тёмная комната, потому сходила я за свечой и вместе с ней вошла в комнату. Зажгла я свечи, которые стояли в комнате, и увидела такое, что никогда не видела даже в своих страшных снах. Было в той комнате множество ножей, кнутов и цепей. Стояли там черепа людей и животных, а у стены сидел скелет. На высохших костях висели кандалы, прикреплённые к полу. Хотела я бежать оттуда, но, когда повернулась, увидела Тамсу. Не могла я выйти, ибо староста преграждал мне путь.
«Хорошо, что ты нашла эту комнату, Талия, – сказал мне староста. – Я как раз сегодня хотел тебе её показать. Это твоё новое жилище, потому можешь присесть вон там, в уголке, рядом с теми цепями…»
Не верила я словам его и не могла пошевелиться от ужаса. Пришлось осознать мне в какую беду попала я, и только после этого услышал колдун мой ответ:
«Хочешь ты держать меня здесь? Но ведь мы живём в деревне. И люди будут искать нас, разве нет?»
«Тяжело будет им искать нас, Талия, так как ныне предал я их огню! Они сгорели. Все они!»
«Врёшь! – крикнула я лиходею. – Не может быть, чтобы ты убил всех!»
«Я собрал всех в Доме радости, а затем закрыл двери и поджёг его, после того прошёлся я по домам, и перерезал тех людей, которые не пришли в зал. Были там почти исключительно дети да больные, но и нескольких мужчин умертвил я своей ловкой сталью. Лучший бой был с кузнецом. Работал Вашилка в кузне и не ответил на мой зов, не захотел явиться в Зал радости. Довольно искусно бился он своим молотом, но всё же поверг я его, а перед тем как умертвить с удовольствием оскопил. Ныне мертвы люди Солонука, хотя кто-то из них мог ускользнуть. Однако большую часть уничтожил я. Солонука больше нет, Талия! Поджёг я остальные дома. Приятное то было зрелище! Уничтожить целую деревню, вот так удовольствие!»
«Нет, ты… Не верю! – только такие слова могла я сказать гнусному, окаянному преступнику…»
«Это правда, моя Талия! Сначала убил я тех девиц, а до этого взял их силой. А после подбросил в дома ключника, старосты и учителя волосы загубленных мною деревенских дурёх. Это было легко! Всего-то и нужно было сыграть на подлых чувствах деревенских простачков, как на расстроенной скрипке, ибо они крепко ненавидели ваших достойных жителей, командовавших в деревне! Мне только и осталось, спустить свору с цепи, дабы псы порвали старых вожаков. Люди готовы ненавидеть власть, тем более тогда, когда утопает та власть в пороках. Но разве главы Солонука не заслужили это, Талия? Разве они были невинны? Нет! Были они грешны, Талия! Я назвал их достойными. Да! Но лишь по сану. Староста, учитель, ключник. Жилось им хорошо, но сердца их черны. Может быть не менее черны, чем моё. Учитель, что любил совокупляться с маленькими девочками, староста, поднимавший руку на женщин, воришка ключник! Они судили жреца, который лишь тем и провинился, что совал член в мёртвую плоть. Судили, пытали и убили! Зарезали похотливого толстяка, как барана! А прочие жители деревни? С какой радостью рвались они оскопить старосту, которого честно выбирали много лет. И как весело было мне управлять ими, как безмозглыми куколками. Хотели они наказать преступников, но зачем же мучить их? Староста сделал немало доброго для деревни, чем же заслужил он такое? Все, все, все виновны!»