Румо увидел, как в темноте появилась щель, через которую в палатку ворвался свет и ревущая ярмарочная музыка. Затем щель закрылась и опять наступила тишина и темнота. Соловейчик ушёл.
Румо на мгновение подумал, что он мог бы сейчас просто исчезнуть. Но он вспомнил испорченную куртку и сконцентрировался на комодном предсказателе. Странно, своим внутренним глазом он его не видел. Он не пах, не издавал звуков, ни одного древесного червячка ни седело внутри. Ах да, он же, якобы, был не из дерева, а из – Румо опять всё забыл. Ну и не важно!
Он думал. Какое имя ему выбрать? Конечно же своё собственное! Или? Хотел ли он на самом деле узнать своё будущее? А если там было что-то неприятное? Может ему подумать о Урсе? Тогда он мог бы ошарашить его парочкой подробностей из его будущего. Стоп! Вот что – Рала! Он посмотрит будущее Ралы, чтобы узнать играет ли он в нём важную роль или нет.
Румо попробовал сконцентрироваться на невидимом комоде. "Рала", – подумал он. "Рала".
Ничего.
"Раааааала", – попробовал он ещё раз. "Р-а-л-а. Рала, Рала, Рала!"
Посреди комнаты возникло свечение. Тонкая полоса голубого, холодного света, становящаяся шире и шире, пока не превратилась в светящийся квадрат. Открытый ящик, на самом деле!
Румо склонился к нему и заглянул вовнутрь. Ему показалась, что из-за голубого света окружавшая его тьма стала ещё чернее и он летит вместе с ящичком в бесконечном и беззвёздном космосе. Румо наклонился ещё ниже. Теперь он что-то увидел… это скульптура? Нет, это…это саркофаг, металлический, из серого свинца с медной обивкой. И это будущее Ралы? Что-то зашевелилось в этой странной картине и саркофаг медленно открылся. Румо следил за этим, не сводил глаз. Крышка саркофага открылась в сторону, как обычная дверь и Румо увидел внутри чью-то фигуру. Он посмотрел внимательнее и отскочил! Это была Рала! Румо содрогнулся от ужаса. Рала не двигалась, тихо и молча лежала она в этом гробу. Может быть это была только иллюзия? Последствия от курения фогарры? Румо хотел встать и уйти из этого неприятного места, но тут услышал чьё-то всхлипывание. Рала? Нет. Она всё ещё молча лежала там. И тут он увидел ещё одно существо. Оно сидело на коленях перед саркофагом и всхлипывало. Это был он! Да, Румо видел самого себя стоящим на коленях перед гробом Ралы и плачущим. Он понял, что он тут видел: смерть Ралы. Самое худшее, что он заметил во всём происходящем, было то, что это происходило в недалёком будущем. И он и Рала не были седыми и дряхлыми, а были практически такого же возраста, как сейчас. Эта сцена показывала скорый конец Ралы.
– Нет! – закричал Румо и попытался схватить ящик, но тьма бешено заревела вокруг него, ледяной ветер выбросил его из ящика, как из глубокой могилы и ящик громко захлопнулся.
Тишина.
Румо сидел в абсолютной темноте и плакал.
Царство смерти
– Это на самом деле настоящая бергина, последняя в своём роде. Невероятно. Я должен её купить, – Соловейчик бормоча вошёл в палатку, зажёг свечу и увидел Румо стоящим на коленях и плачущим.
Профессор некоторое время молчал, бурча перекладывая какие-то вещи в палатке. Затем он сказал:
– Ты заглянул в царство смерти, не правда ли?
Румо не ответил.
– Я бы тебе с радостью сказал, что всё это было лишь иллюзией, ярмарочным волшебством, но ты сам знаешь лучше. Ты это почувствовал. Предсказатель показывает случайный момент, со злом это никак не связано, это холодная объективность вселенной. Для тебя это, кажется, было особо ужасным. Мне очень жаль.
– Я должен идти, – сказал Румо и поднялся.
– Эй, подожди-ка, юноша. Ты же не собираешься сейчас совершать глупости?
Румо пошёл в ту сторону, где Соловейчик вошёл в палатку. Профессор пошёл за ним и ухватил его за жилетку:
– Подожди секундочку!
Румо остановился, как беспомощный.
Негативное инфицирование
– В таком состоянии ты не можешь уйти. Что подумают люди? И, важнее всего, так ты не можешь идти по жизни. Это было бы жестоко. Позволь снять с тебя часть груза.
Соловейчик крепко взял вольпертингера за руку и голос профессора вдруг зазвучал в голове Румо:
То, что сейчас происходит, называется негативным инфицированием. Или соловейчиковой мгновенной амнезией. Я долго тренировался. Сомневаюсь, что вообще кто-то, у кого меньше семи мозгов, способен на это.
Румо стало плохо, он крепко ухватил руку Соловейчика.
Неприятные знания теперь перейдут ко мне. Я это выдержу. Один из моих семи мозгов без труда абсорбирует их и превратит в чистую информацию. Сейчас ты выйдешь из палатки в действительность и не будешь ничего помнить. Большое спасибо за помощь. Но боюсь, что это изобретение уйдёт в разряд незрелых патентов. Мы ещё не созрели для будущего или ещё недостаточно отупели.