– Ага, – кивнул Смайк ничего не понимая.
– Итак, поехали, – воскликнул Колибрил, – начнём-ка мы лекцию.
Оцтаскоп или Колибрилочки
– Я же уже вам рассказывал о моей, хм, назовём это своим именем – одержимости микроскопией, – Колибрил откинул крышку пульта и вытащил из него занятный предмет. Это были очки состоящие из огромного количества линз, установленных друг перед другом и постоянно уменьшающихся в размере. Колибрил нацепил этот предмет на свой нос и уставился на Смайка. Он был похож на механическое насекомое с другой планеты.
– Используя супермаленькие линзы я изобрёл очки-микроскоп, которые я считаю моим личным гениальным творением в области оптометрии, и назвал их Оцтаскоп. Или Колибpилочки – как желаете. Ну и как они мне подходят?
– Великолепно! – солгал Смайк.
– В то время как для астрономии и для изучения тьмы изобретаются всё большие линзы для всё больших телескопов, я пришёл к мысли о создании всё более маленьких линз для всё более маленьких микроскопов. Знаете ли, существует естественные ограничения, когда инструменты для создания линз становятся так малы, что их невозможно брать руками. Так что я нанял карликов, которые под моим наблюдением были обучены шлифовке линз. Это уменьшило мои линзы ещё на две трети. Но для меня они были всё ещё недостаточно малы. Я стал искать мне подмогу в природе и в конце концов нашёл. На пляжах флоринтского алмазного побережья встречаются песчинки, точно в центре у которых, будто маленькое стеклянное сердце, находится идеально отшлифованная микролинза мельчайшего размера. Но тут появилась новая проблема – как освободить линзы из панциря? Это мне удалось с помощью дуновения эолистского шлифующего ветра, основанного на принципе…, но мы заходим слишком уж далеко.
– Что вы можете делать с помощью этих очков?
– С их помощью я могу заглянуть в структуру вещей. Любой твёрдой материи. В камень, например. Так же я могу видеть такие вещи в воздухе, которые невооружённым глазом не видно. Знаете ли вы что цвета состоят из цветов? Из более деликатных, несравненно нежных, неописуемо красивых световых нюансов, по сравнению с которыми цвета нашего большого мира кажутся абсолютно безвкусными, обычными, грязными, как же ещё можно объяснить… да – они кажутся бесцветными.
– Нет, – ответил Смайк, – этого я не знал.
– А то, что я могу видеть чувства? Бешенство? Страх? Любовь? Ненависть? А запахи? Их тоже можно увидеть. Вы представляете каким невероятно красивым выглядит аромат розы? И как отвратительна вонь сточной канавы? Можете ли вы себе представить, какие формы может принимать звук? Если бы вы знали как восхитительно выглядит хорошая музыка – и как ужасающе плохая! О, вы не поверите, но у микрокосмоса имеются свои тёмные стороны! Да, да – это всё то же самое, только меньше, многограннее и сложнее, – Колибрил снял очки.
– Должен признать, что у меня развилась зависимость от моего изобретения. Везде, где бы я не находился, я проводил оцтаскопические исследования, днём и ночью, я переворачивал каждый камень, каждый листок, каждую песчинку. И затем в один, особо прекрасный день, я сделал это – открытие моей жизни.
Слова Колибрила продолжали звучать над поляной. Он стоял, как-будто забыл зачем он здесь, и, кажется, с восторгом предавался своим воспоминаниям.
– Профессор, ну не тяните вы больше!
– Итак, – продолжил Колибрил и прищёлкнул языком, – это произошло у подножия древнего дуба. Я начал систематично миниатюрным пинцетом переворачивать каждый листок, каждую крупинку земли и обследовать их с помощью моего оцтаскопа. Я никогда не забуду этого мгновения: я приподнял пинцетом один старый дубовый лист, а под ним я увидел…., – Колибрил остановился.
– Что? – нетерпеливо воскликнул Смайк. – Что было под ним?
– Под этим листком был город.
– Город? – переспросил Смайк. – Вы имеете ввиду муравейник?
– Нет, я имею ввиду настоящий город. Точнее говоря – большой город, метрополию, возведённую определённо высокоразвитыми существами, с десятками тысяч строений, клубком улиц, переулков и аллей. С башнями и дворцами, с трущобами и высоченными домами, с магазинами и заводами. Он был размером примерно с грецкий орех и зарос высокой травой.
– Невероятно.
– Конечно. Я был ошеломлён. Я протёр глаза, проверил пульс, ущипнул себя, протёр пару линз и посмотрел снова. И снова. Но сомнений не было: я открыл миниатюрную, да, микроскопически маленькую цивилизацию. Археологическая находка ничтожного размера, но имеющая бесценное значение. Это были самые маленькие и одновременно с этим самые большие руины в истории замонийской археологии!