— Он не мертв, — отозвался Биала. — Только не он.
Подняв камень, Олек вложил его в пращу и запустил в голову Тиктака. Глухой гул прокатился над развалинами театра.
— Он мертв, — повторил Урс. — Румо прикончил его. Вырвал ему сердце.
— Или выжидает, пока мы подойдем ближе, — заметил Олек.
— Посмотрим, — отозвался Урс, направляясь к генералу Тиктаку. Румо, прихрамывая, поплелся за ним. Силы еще не вернулись к нему.
— Осторожней! — крикнули им вслед.
Румо и Урс остановились у ног гигантского медного болвана и осторожно заглянули внутрь. Генерал не двигался. Все шестеренки и орудия замерли.
Урс ударил по ноге Тиктака. Затем взглянул на Румо.
— С ним покончено. Раз и навсегда!
Румо прислушался. Он постепенно приходил в себя, но слух еще не восстановился. Левая сторона тела по-прежнему не слушалась, в ушах свистело. И все же Румо кое-что услышал. Монотонный ритмичный стук. Он доносился из застывшего генерала.
«Тик… так… тик… так…»
— Слышишь? — спросил Румо.
— Ну да. Еще тикает.
«Тик… так… тик… так…»
— Но ведь он мертв, как он может тикать?
— Ну, не знаю, может, какая-нибудь пружина не до конца раскрутилась, — предположил Урс. — Он безобиден. Расслабься.
Зажмурившись, Румо втянул носом воздух. Почуял те же запахи, что и внутри Тиктака. Масло. Кислота.
«Тик… так… тик… так…»
Порошок с резким запахом.
«Тик… так… тик… так…»
Горючее в баках огнеметов.
«Тик… так… тик… так…»
Дым от кремней.
Схватив Урса за лапу, Румо потащил его прочь.
— В укрытие! — завопил он. — Сейчас взорвется!
Вольпертингеры бросились врассыпную.
«Тик… так… тик… так…»
— Его последнее оружие, — крикнул Румо.
«Тик… так… тик… так…»
Перепрыгнув через обломки стен, рухнувшие на арену, вольпертингеры попрятались.
«Тик… так… тик… так…»
В корпусе генерала Тиктака что-то затрещало, раздался гулкий хлопок, изо всех отверстий вырвались языки пламени, и мощным взрывом панцирь генерала разорвало на тысячи осколков. Серебряные, железные, стальные и медные кинжалы, мечи, топоры, зазубренные диски, стрелы, болты, гайки и дротики разлетелись в разные стороны и, просвистев над головами вольпертингеров, посыпались на трибуны. Голова Тиктака взлетела высоко вверх, туда, где прежде нависала туша фраука. В полете голова кувыркнулась несколько раз, как шпага в «Многократном Делукке». Повиснув на мгновение, словно луна из меди и стали, какой никогда не видели в мире, где нет неба, голова рухнула на стадион, глубоко зарывшись в землю. С шипением пролилось немного едкой кислоты, последние куски металла со звоном упали на арену, затем все покрылось слоем пыли. Стало тихо. Бой на ярусе медных болванов тоже прекратился.
Выбравшись из укрытия, вольпертингеры огляделись. Всюду блестело серебро и медь, в каждом обломке стены, в каждом камне, в каждом черном черепе кладки засел кусочек генерала Тиктака. Развалины Театра красивой смерти стали для него гигантским надгробием.
Румо и его друзья уже собрались уходить, как вдруг из ворот на арену высыпало странное общество: пожилые вольпертингеры и огромные черные фигуры. Во главе отряда шел Рибезель-мятежник, Йодлер Горр и Шторр-жнец.
— Что с медными болванами? — спросил кто-то.
— Они просто застыли, — отвечал Рибезель. — В один миг. Мы услышали взрыв, а потом… — он пожал плечами. — Так и остались там, наверху, будто у них завод кончился.
Румо вспомнил рассказ Смейка о событиях в Нурнийском лесу.
— Конец генералу Тиктаку — конец и медным болванам, — пояснил он. — С ним они родились, с ним и погибли.
Раненых наскоро перевязали, и бургомистр подал сигнал к отступлению. Вольпертингеры, йети, Укобах, Рибезель и все, кто выжил, стали перебираться через обломки стен наружу.
На несколько мгновений театр совершенно опустел. Но, едва все ушли, из ворот на арену вышла гигантская слепая крыса-альбинос с красным хвостом и когтями. Она еще долго ощупывала все в поисках живой добычи, но пришлось довольствоваться мертвецами.
VI.
КРАСНОЕ ПРОРОЧЕСТВО
— Тшо за ушм? — недовольно проворчал сонный Гаунаб. — Как тут нусуть? То вакроть сетрятся, то тенсы духоном дяхот, то ткужий хогрот! В мёч лоде?
Маленький король осушил целый пузырек снотворного и проспал бы дня три кряду, если бы Фрифтар его не разбудил.