Шторр ухмыльнулся:
— Каждый раз, как ты откроешь рот, я все больше сомневаюсь, что ты не чокнулся, дружище. Ты бы еще через пещеры фрауков двинул!
Румо промолчал.
— Есть прямая дорога над Холодными пещерами и под Нурнийским лабиринтом, — продолжал Шторр. — Мы пришли по ней.
— Что ж ты мне не сказал про нее, когда я спрашивал? — отозвался Румо. — Ты сказал только, что в подземном мире — много дорог.
— И не соврал, — подытожил Шторр.
Ни солдаты, ни врачи, ни алхимики — никто не решался приблизиться к Фрифтару. Словами не описать того, что происходило с королевским советником на троне Гаунаба Девяносто Девятого, несомненно лишь одно: болезнь наверняка ужасно заразна. Даже на почтительном расстоянии окружающие чувствовали себя в опасности и спешили поскорее убраться. Вскоре Фрифтар остался в Театре красивой смерти в полном одиночестве, разыгрывая спектакль одного актера перед мертвыми зрителями.
Но внешние проявления были только блеклым отражением того, что творилось у Фрифтара внутри. Выступление субкутанного эскадрона смерти в крови Фрифтара затмило все, что когда-либо происходило на арене театра. Ни один постановщик, даже сам Фрифтар, не мог и вообразить столь жестокое зрелище. Только теперь способность солдат субкутанного эскадрона менять облик проявилась в полной мере: вирус умел причинять боль самой разной природы. В его распоряжении имелись шипы и клещи, яды и кислота. Боль, которую испытывал Фрифтар, не шла ни в какое сравнение с той болью, что испытывали жертвы театральных представлений. И это еще не конец. Лишь в теле Фрифтара вирус Тифона Цифоса разросся до ужасающих масштабов.
Гаунаб очнулся от беспокойного сна. Голова гудела. Ну и кошмар ему приснился! Будто бы он уехал далеко от Бела на спине фраука, демоны-великаны гонятся за ним и грозят сталактитами, а его предки приплясывают кругом и дразнят трусом. Вот ужас!
Где носит Фрифтара с завтраком?
Встав с постели, Гаунаб голышом поплелся к занавеске и отдернул ее. Король тут же отпрянул, с трудом удержав отчаянный вопль. Перед ним простиралась гигантская пещера, а в воздухе кружили, сидя на спине летучих собак, солдаты с факелами. В свете факелов Гаунаб разглядел, что стоит на спине фраука, натужно посвистывавшего при ходьбе. Пахло морем и нефтью, а над головой грозно нависали огромные сталактиты.
Гаунаб задернул занавеску и, наконец, пришел в себя. С ужасом король вспомнил: это не сон, он повелитель фрауков, а Фрифтар и Бел остались далеко-далеко. Гаунаб с трудом поборол желание залезть под одеяло, выпив целый литр снотворного.
— Ваше Величество? — спросил снаружи чей-то голос. — Вы не спите?
— Нет, — проворчал Гаунаб.
— Я думал, вам приятно будет услышать, что большая часть пути позади, — продолжал голос, принадлежавший одному из генералов. — По нашим расчетам, уже сегодня может состояться решающая схватка с вольпертингерами.
— Да, да, — пробормотал Гаунаб. — Ну и?
— Я хотел лишь напомнить, что к этому времени мы будем ждать ваших приказаний.
— Да, да, — отмахнулся Гаунаб.
Приказания. С этим-то он справится. Нужно только приказать скормить этих противных вольпертингеров фраукам. Ничего особенного.
Гаунаб отхлебнул бодрящего зелья, накинул королевскую мантию и поплелся вон из шатра.
Дальше Шторр повел путников через маленькие пещеры и узкие тоннели, где попадались только эльмы и летучие мыши. Румо потихоньку проклинал Шторра за то, что тот не показал ему короткую дорогу. С другой стороны, Румо не встретил бы Укобаха и Рибезеля, и кто знает, чем обернулась бы его авантюрная затея. У судьбы — свой собственный путь, и не всегда прямой.
Вольпертингеры уже давно учуяли нефтяное озеро. Румо очень удивился, когда запах, столь отвратительный в первый раз, теперь показался ему почти приятным. Это последний этап пути, когда вольпертингерам требуется посторонняя помощь. Они почти дома.
На берегу нефтяного озера небольшой отряд йети поджидал своих товарищей. Шторр отдал несколько кратких приказаний, и вольпертингеры стали рассаживаться по лодкам. Шторр подал сигнал к отплытию, и флот скрылся в светящемся тумане.
За все время пути беглецы, кажется, впервые немного успокоились. Йети похвалялись перед приятелями победой над медными болванами, а многие вольпертингеры улучили минуту, чтобы немного вздремнуть. Рала молча сидела на носу лодки, Румо — рядом с ней. Может, его умиротворяло ее присутствие, может — мягкое покачиванье лодки и размеренный плеск нефти, хотя, скорее всего, Румо уснул от усталости.