— Что это значит? Что ты здесь делаешь? И на что ты вообще способен?
— Не волнуйся, что я стою посреди бушующего пламени. Для меня это как горячая ванна, а я очень люблю принимать ванну каждый день. Скажем так: моё дело — ловить людей… Падших людей. Догадываешься, о ком я?
— Я не «падший», — сказал я, проигнорировав его комментарий насчёт огня.
— Ошибаешься, Румпельштейн. Я всё знаю о тебе, о твоей дочери, о Королеве Скорби и о тех жалких людишках, желающих тебя убить только потому, что ты от них отличаешься. Если бы я был на твоём месте — воскрешённый сумасшедшим Хозяином — я бы захотел отомстить миру. Между прочим, месть — это здорово. Просто восхитительно.
— Я хороший человек, — сопротивлялся я.
— Только вот выглядишь не очень хорошо, — поддразнил он меня, вскинув брови. — Но мы всегда можем это исправить. Да и внешность тоже переоценивают. Если честно, переоценивают вообще всё, кроме чье-либо души.
— Я не тот человек, которому нужна месть, поэтому если ты не можешь меня спасти, то уходи.
Меня скоро сожгут заживо, и выхода я не вижу.
— Да ладно, — мужчина сделал шаг вперёд и подмигнул мне. — Мы оба знаем, как тебе надоело быть хорошим человеком. Просто осточертело. Ты как мышь, отказывающаяся есть сыр. Как белка, поклявшаяся не есть орехи. Как оборотень, утверждающий, что в это полнолуние он обернётся пушистым котиком. Ну да, отвратительные метафоры, знаю. Уж прости, я не поэт. Только вот ты не смог защитить семью своей волшебной добротой, ведь так?
Я стыдливо опустил голову. Похоже, она могла в любой момент отвалиться, потому что я чувствовал, как свободно она двигается на шее.
— Не стоит стыдиться, — театрально взмахнул он руками в воздухе, как волшебник. — Все мы когда-то пытались быть хорошими, но провалились. Ничего нового. Это случается каждый день. Винить надо маму и папу, которые в детстве уверяли тебя, что мир добрый. Но ты будешь глупцом, если для разнообразия не попытаешься стать плохим. Кто знает? Может тебе удастся быть плохим? Может, в этом твоя судьба? — засмеялся он.
— Кто ты?
— Ну вот, снова и снова задаёшь один и тот же вопрос! Я — тот, кто сможет тебе помочь, но я не могу назвать тебе всех своих имён. Да и самое важное сейчас то, что я могу помочь. Помочь обрести тебе настоящее тело, влить душу в бездушное создание, подобное тебе. Позаботиться о твоей руке — похоже, она скоро отвалится. Между прочим, друг мой, тебя не очень хорошо сшили. Измучили? Да. Сшили? Нет. Кстати, мне это напоминает твоё забавное имя. Как там? Румпельштильцхен? — он помахал у меня перед носом пальцем. — Давай придадим тебе фаустовский облик, и не спрашивай у меня, что это такое.
— Мне это не нужно. Всё, что я хочу, это найти свою дочь, — сказал я.
— Ты не сможешь найти то, что забрала у тебя Королева Скорби, если останешься хорошим. Ты только взгляни на себя!
— Знаю, я выгляжу чудовищно, — я опустил голову, но сразу вздёрнул её обратно, напоминая себе, что не хочу, чтобы она отвалилась.
Мужчина начал кружиться и танцевать, дирижируя себе в воздухе руками. Он пел песню, но не лучшим образом вытягивал мелодию:
— Ты так ужасен, чтобы быть настоящим. Я не могу отвести от тебя взгляд…
Тут он резко остановился, словно забыл, что я за ним наблюдаю, и вдруг вспомнил, а теперь смутился. Мужчина повернулся ко мне и поправил галстук.
— Прости. Меня иногда заносит. Ты не должен был этого видеть.
— Моя дочь сказала, что я найду её, когда найду себя, — произнёс я, решив проигнорировать действия мужчины. Мы были посреди гигантского костра, а он танцевал! Как мне надо на это реагировать?
— Ох, — он притворился, что ищет платок в своих нагрудных карманах. — Прости, но тебя здесь нет. И здесь нет, и здесь. Ты пропал, друг мой.
У мужчины была необъяснимая способность заставлять меня чувствовать себя ужасно. Внезапно месть показалась не такой уж плохой идеей. Я могу умереть в огне. Я был сыт по горло притворством и настаиванием на том, что я хороший. Я устал ждать божественного вмешательства. И пока я ещё не умер, мне надо заключить сделку по поводу моей жизни. Ну, второй жизни.
— Если бы я был на твоём месте, — произнёс мужчина, — то скормил бы им то же, чем они пичкали тебя: око за око и всё такое. Разве твоя дочь не говорила, что если ты украдёшь достаточно детей, то сможешь увидеть в их снах местонахождение дочери?
— К чему ты ведёшь? И откуда ты знаешь о сне?
— Я веду к тому, что они украли твою дочь, и теперь будет довольно сложно её найти. У тебя пока ничего не выходит, так как насчёт воровства их первенцев? Что если я дам тебе силу уговаривать отдавать вещи за определённую плату? Как обманом заставить людей отдавать тебе их первенцев? Всех тех жителей Королевства Скорби, что унижали тебя, кто стоит внизу и ждёт твоей смерти? Никто из них не был добр по отношению к тебе. Так что не вижу причины быть добрым с ними.