— Скажем так: я был в нужном месте в нужное время, в нужном шкафу с нужным количеством драгоценностей.
— Так ты вор? Поэтому ты никогда не стучишь в двери! Ты просто прокрадываешься в людские дома. И именно так ты услышал разговор Королевы.
— Со всем уважением, но это не дом, — кивнул парень на мою лачугу. — Но в том, что ты говорил, я виновен, — Джек гордо вскинул руки. — Сегодня, например, я украл яблоко и гребень, только вот не знаю, зачем они мне. А, вот ещё что, — Джек вытащил из седельной сумки на боку лошади меч и протянул его мне. — Возьми. Мне он точно не пригодится.
— Мне не нужен меч. Я не убиваю людей. Я хороший человек.
— Ну-ну, — покачал головой Джек и прошептал мне на ухо: — Ты можешь сколько угодно быть хорошим человеком, но если понадобится защитить свою семью, без меча ты будешь недостаточно хорош.
— Считаешь, я прислушаюсь к совету вора? — буркнул я.
— Нет, — задумчиво протянул Джек. — Я считаю, что ты должен взять меч.
Он вложил рукоять мне в ладонь.
— И ещё, Румпельштильцхен, — добавил он, собираясь запрыгнуть на спину лошади, — один мудрый человек однажды сказал мне, что противоположность жизни — это скука. Так что прошу тебя, не будь скучным!
— Подожди! — я побежал за удаляющимся в ночи парнем. — Почему ты вообще решил меня предупредить?
— Ради Бога, я же вор! Я всегда на стороне бедняков. И кто-нибудь обязательно напишет обо мне книгу!
Обескураженный безнравственными речами Джека, я заскочил в дом и разбудил жену. Нам надо сбежать прежде, чем пожалует Королева Скорби.
А Рапунцель опять сидела за прялкой и выглядела совсем больной.
— Что ты делаешь, Рапунцель? — воскликнул я. — Тебе же нехорошо, и я запретил продолжать прясть.
— Я должна соткать его для тебя, Румпельштильцхен, — еле-еле улыбнулась девочка, кивая на прялку. Я заметил, что она прядёт мои волосы. — Я сотку тебе ещё один прекрасный сон, — произнесла моя дочь. Её веки дрожали от усталости. Прялка пожирала её душу, но, казалось, что, несмотря на это, моя дочь была вынуждена прясть.
— Какой сон? — спросил я.
— Сон обо мне, — пробормотала она. — Чтобы ты никогда меня не забыл.
Я не понял, почему должен забыть её, но прежде чем успел уточнить, Рапунцель лишилась чувств. Я поднял её на руки, позвал жену, и мы заспешили прочь из дома.
Но было уже слишком поздно.
К нашему дому приближались охотники на лошадях, и от топота копыт у меня мурашки побежали по телу.
Когда я вышел, охотников было уже четверо; они скрывали свои лица под шлемами в форме головы ястреба. Только один из них был всадником без головы, а возможно, мне просто так казалось из-за сгустившейся вокруг нас ночной тьмы. Они уже поймали мою жену и бросили её в ближайший колодец вместе с мешком золота. Значит, пришли они сюда не за золотом. За Рапунцель, как и говорил Джек.
Я побежал, держа на руках Рапунцель, но меня окружили. Почувствовав, как подкашиваются ноги, упал на колени. Лучше бы я взял с собой меч Джека! Но он остался в хижине.
Я был уверен, что нас спасут. Кто-то или что-то придёт на помощь. Очередное божественное вмешательство. Но я ошибался.
Ко мне решительно направилась Дама Готхель.
— Отдай нам свою дочь добровольно, Румпельштильцхен, — протянула она вперёд руки. — Мы всё равно её заберём.
— Нет! — закричал я и прижал Рапунцель сильнее к своей груди. Её длинные волосы мотались по земле.
Внезапно воздух вокруг меня стал ледяным, а тучи на ночном небе окрасились в тёмно-фиолетовый цвет. У меня по коже побежали мурашки. Над нами кружили вороны, хлопали крыльями и злобно каркали. На деревню опустился тёмный туман, расступавшийся перед приближающимся к нам таинственным всадником. Королевой Скорби.
Она выехала из темноты на безрогом единороге. Даже в такое мрачное время красота Королевы казалась мне ошеломительной. Как Смерть собственной персоной. Каким образом такая тёмная душа, как у неё, могла населять такое прекрасное тело? Я подумал, что только белый единорог, на котором она сидела верхом, мог сравниться с Королевой по красоте. Может, поэтому она и срезала его рог?
Я присмотрелся и заметил шрам на том месте, где должен был быть рог. Единорог грациозно потрусил в мою сторону. Королева не спеша спрыгнула с его спины, склонила голову и пристально осмотрела Рапунцель голодными глазами. Мне почудилось, что если бы её не окружали охотники, то она бы облизала губы и, высунув раздвоенный змеиный язык, коснулась бы им моей дочери.
— Это она? — поинтересовалась Королева у Мадам Готхель.