На сердце защемило, когда мужчина вспомнил, какой послезавтра день.
… Знала бы ты, как мне тебя не хватает.
– Шеф, у соседей прорвало трубы. На кухне с потолка капает.
– … Твою ж мать!
***
Арья весь день боролась с сонливостью. И с желанием послать одногруппников куда подальше.
Поэтому, она даже была рада видеть угрюмое лицо своего начальника.
– О. Старку принесла нам зиму и холод, – доктор Клиган указал на снежинки, украсившие мех капюшона ее зимней куртки, – Сильно снежит?
Девушка неопределенно скривилась.
– Да нет. Начало падать, как только я вышла из метро.
– Ясно. Мокрый снег днем – сракопад и переломы вечером, – казалось, шефа сильно обрадовал столь мрачный прогноз.
После однообразной работы Арья с удовольствием поехала домой к Якену. Она планировала побыть у него дома до девяти, потом – вернуться к себе.
Его квартира встретила ее приятным теплом. И Мяуро, решившим посмотреть, кто это объявился.
Быстро раздевшись, девушка прошла на кухню.
«Продукты в холодильнике. Приятной готовки», – гласили немного корявые буквы на записке.
Оглядев набор продуктов, Арья решила приготовить овощной суп с индейкой. И мититеи** с картофельным пюре. Учитывая, что Якен дома только ужинает – ему должно хватить до четверга.
Подпоясавшись передником, девушка быстро взялась за работу, включив музыку на мобильном телефоне.
… Я так хочу до тебе, як до матері немовля.
Я так хочу до тебе, як до неба ота земля,
Всі на світі бажання, все, що маю, віддав би я,
Лиш би кожного ранку називати твоє ім”я.
Я так хочу до тебе…***
Готовя фарш для котлет, Арья пританцовывала в такт песне. В свое время «Я так хочу до тебе» в исполнении «Океана Эльзы» произвело приятный фурор в Румынии. Девушка просила теткиного мужа – дядю Романа перевести слова песни для нее.
Роман Таргариенко настолько ответственно подошел к переводу с родного языка, что Арья получила подробно расписанное письмо на электронную почту с его комментариями.
Интересно, а Якен слышал эту песню? Надо будет поставить.
Он объявился как раз посреди процесса готовки. Суп доваривался, мититеи допекались в духовке, картофель еще не думал закипать.
– М… Я как только вошел в подъезд – сразу понял, что аромат идет из моей квартиры, – мужчина улыбнулся, созерцая идиллию из кастрюль и сковородки на плите.
– И тебе привет, – Арья махнула рукой, отмывая миску от фарша, – Скоро все будет готово.
Она грациозно сняла фартук. Якен задумался о том, что он был бы непротив сам развязать оборки и аккуратно откинуть фартук в сторону.
А потом – посадить ее на стол и развести ее бедра в стороны, вжимаясь между ними.
– Что ты так смотришь?
– А… Нет, ничего. Я просто устал, не обращай внимания.
– Я пойду, наверное. Мне еще надо добраться домой.
Мужчина был немного несогласен с таким поворотом вещей.
– Поужинай со мной. Повар ведь должен откушать своей стряпни, – его глаза хитро блестели, – А потом я отвезу тебя домой.
– Ладно, как скажешь.
Якена немного отвлекало от ужина то, что напротив него сидела довольно миловидная девушка. Вернее, неглубокий разрез на ее водолазке из черного спандекса. И сама водолазка, выгодно облегавшая небольшую, округлую грудь. Хотя. Арья — небольшого роста, и у нее как раз все в порядке с пропорциями.
– Хочу перца, – она потянулась за перечницей, наклонившись над столом.
Вырез немного сполз, обнажив немного больше, чем следовало. Девушка не задумывалась о том, что происходит в этот момент в сердце у Якена.
Мужчина потупил взгляд, изучая мясо и куски овощей в тарелке, стараясь не думать о том, что ему бы хотелось заглянуть за тот чертов вырез и исследовать то, что он скрывает, куда детальнее.
И о том, что он куда сильнее ее.
Якену стало жарко. Виной всему слишком горячий суп, да.
– Ты такой тихий… День был тяжелым?
– Ага… Не обращай внимания. Я так… просто задумался.
– О чем?
– О закаточных ключах. Тебе, может быть, это и непонятно, но, как по мне – любой, выросший в странах бывшего соцлагеря знает о том, что такое закаточный ключ, и как им пользоваться, – мужчина умело соврал, припоминая свое утреннее настроение.
– Пф, напугал ежиху голой задницей. Я тоже знаю что это, и с чем его едят. Спасибо летним поездкам на дачу и тазам с помидорами, огурцами, баклажанами, перцами и прочим добром, – Арья недовольно нахмурилась, – Но, мне более интересно – откуда у мужчины такие познания? Ты любишь делать закрутки на зиму?
– Нет. Тут другое. Родители моей мамы жили в небольшой деревне в пяти километрах от Сибиу. По сути, сейчас это уже считается городом, но, не суть важно. Я часто приезжал к деду Михаэлю и бабушке Богдане летом, иногда на автобусе, иногда-велосипедом. И, я не знаю, почему, но мне особенно нравилось закатывать банки. Я помню, как увидел этот процесс впервые – мне было пять лет . Тогда мне необычайно понравилось, как бабушка крутила ключом туда-сюда, подкручивая колесико. В семь лет я попросился ей помогать. И с тех пор я только и ждал начала поры консервации. Это же сколько банок можно было закатать, mamma mia! Однажды банка была с дефектом, и нечаянно лопнула, когда я ее закатывал. В ней был вишневый компот. Я обварил себе ноги, поскольку мне было легче закатывать банки, стоя на коленях на половике – чтобы потом сразу же положить их на бочок и проверить на герметичность. Осколки порезали мне ладони – я по инерции попробовал словить то, что осталось от банки. Бабушка вынесла меня на улицу и засунула в лохань с холодной водой. Я был в шоке и смотрел, как она мажет зеленкой, а потом-бинтует мою руку.
Дед Михаэль принесся с работы и тут же повез меня в больницу. В больнице мне дали какой-то укол, выписали таблетки и порошок с антибиотиком. Я не слишком сильно обварился и в принципе быстро выздоровел. Но бабушка с дедом изрядно перенервничали, – он показал свои шрамы на ладонях, – Видишь, как бывает.
Арья взяла его ладони в свои, поглаживая шрамы большими пальцами. В ее глазах застыло какое-то смешанное выражение.
– Бедняжка. Наверное, потом они долго заживали.
– Ну, недели две. Наверное. Я уже точно не помню, – мужчина пожал плечами, – К школе то они зажили точно.
– Тебе было тяжело? Ты же левша. Ну, я заметила, что ты все делаешь левой рукой. Кроме письма – список покупок ты написал правой.
– А? А, вот оно что, – мужчина засмеялся, – А ты наблюдательная. Ну, так себе.
– Тебя, наверное, переучили в школе.
Губы Якена сомкнулись в тонкую нить.
– Да. У нас была строгая идиотка-училка, наверное, с маньячными наклонностями. Кроме меня в классе была еще девочка-левша. И этой дуре, походу, нравилось избивать нас металлической линейкой за то, что мы писали левой рукой. Или у нее была какая-то затаенная ненависть к немцам, я не знаю. Просто у нас обоих были немецкие фамилии, – он невесело улыбнулся, – Брындуша плакала и пробовала писать правой рукой, я просто отказывался писать. За это меня били еще сильнее. И, блять, никому в школе не было дела до того, что над детьми так издевались. Долбанная социалистическая система. Надо быть как все, – голос мужчины глухо рокотал, – Поэтому, я ненавидел социализм еще с раннего детства. И не понимаю, как некоторые умудряются скучать за тем дерьмищем, что было. Бедность, отсутствие продуктов, постоянные напряги, отсутствие возможностей…