И ему пришлось немного отпустить себя — чтобы пес в ответ ощутил злобу волка, жившего в человеке. То, что звери чувствуют без звуков, даже не видя, просто звериным чутьем.
Кожу на груди запекло ещё сильней — зато лай тут же оборвался, перейдя в жалкое поскуливание.
Дверца в заборе оказалась не заперта, и Ульф вошел во двор.
Пес со светлыми подпалинами на брюхе, выдававшими его родство с волком, жался к крыльцу. Оборотень, одарив его коротким взглядом, поднялся по каменным ступенькам. Вскинул кулак, стукнул в дверь из толстых дубовых досок…
— Не заперто! — весело крикнул чуть дребезжавший женский голос.
И он вошел.
Колдунья по имени Ауг, которую, похоже, знали многие в Нордмарке, сидела возле очага, в котором вяло курились угли.
Лет ей было немало — но с лица, иссеченного морщинами, смотрели молодые голубые глаза, яркие, как яйца малиновки.
— Приветствую, — проворчал Ульф.
— И я тебя, — со смешком отозвалась старуха. — Оборотень? Твою волчью породу издалека видно.
Ульф кивнул.
— А ещё ты из морских ярлов, — медленно сказала колдунья. — Ноги расставляешь широко, словно привык к качке, меч на поясе дорогой. Думаю, ты из тех, кого конунг Олаф нанимает, чтобы они топили корабли йотунов, приходящие из Йотунхейма. Много кораблей потопил в это лето, оборотень?
— Шесть, — бросил Ульф.
Странно, но старуха его не злила. И кожу под серебряной гривной от одного её вида, как бывало иногда с людьми, не жгло.
Ауг растянула тонкие губы в усмешке.
— Целых шесть. Значит, ко мне пришел сам Ульф Ормульфсон. Но оборотни ко мне приходят только ради одного — узнать, где им найти для себя человеческую пару. Ту, кого вынесут они и ту, что сможет вынести их… ты пришел сюда за тем же, Ульф?
— Если знаешь, — коротко проворчал, почти прорычал он. — Зачем спрашиваешь?
Колдунья расхохоталась.
— Что, недавно посылал сватов — и отказали? Вон, по щекам уже волчий подшерсток пробился… да ты успокойся, Ульф. Сейчас раскину для тебя руны, скажу, в какую сторону посылать за невестой.
Она села за стол рядом с очагом, достала из мешочка костяные фишки с вырезанными на них рунами. Швырнула их на столешницу перед собой — и нахмурилась.
— Нет для тебя пары в Истинном Мидгарде, Ульф. Не вижу я её.
— Я заплачу, — угрюмо пообещал он.
— Не все решает золото, Ульф, сын Ормульфа. — Ауг вздохнула. — Нет для тебя пары. Впрочем…
Она замолчала, и Ульф буркнул, подгоняя:
— Ну?
— Можно поискать для тебя пару в Неистинном Мидгарде. — Ауг прищурилась. — И может, я найду ту, чью судьбу норны согласятся связать с твоей. Останешься у меня до утра?
Ульф помолчал пару мгновений. Потом проворчал:
— Остаться я могу. Но вот остаться и вернуться ни с чем — нет. Насколько тебе дорога твоя жизнь, Ауг?
Колдунья сморщилась. Но ответила спокойно:
— Не беспокойся, Ульф Ормульфсон. Ты получишь от меня даже больше, чем ожидаешь.
Затем она выбрала одну из фишек с рунами. Взмахом руки подозвала его к себе, приказала:
— Дай ладонь, волк. Или у вас говорят лапу? Возьми вот эту руну — и держи её. Крепко держи, словно веревку, на которой висит над пропастью один из твоих волчьих братьев. Сядь вон там…
Ауг кивком указала на лавку в углу за очагом.
— И молчи. Когда та, что живет в Неистинном Мидгарде, и чью нить норны могут сплести с твоей, коснется той же руны… тогда сам увидишь, что будет.
Ульф, прежде чем принять от старухи кусочек кости, отполированный множеством прикосновений, посмотрел на него.
Сверху виднелся полустершийся от времени и прикосновений значок — руна Гебо. Или Гьиоф, как её называли волки. Свадебная руна, означавшая и дар, и любовь, и замужество…
— А если та, что может стать моей невестой, не коснется этой руны до утра? — помолчав, спросил Ульф.
— Её нить судьбы уже спрядена, — уверенно объявила колдунья. — Ей придется её коснуться.
***
Клиентов Ирун Азиза принимала в небольшой квартирке на втором этаже. Свету она встретила в прихожей. Больше в квартире, насколько Света могла видеть, никого не было.
То ли в преддверии праздника клиент к потомственной ведьме не шел, то ли Ирун Азиза только начинала свою колдовскую карьеру.
Она оказалась ещё не старой женщиной лет сорока пяти, с пронзительным взглядом темно-карих, почти черных глаз. И тюрбаном из полосатого шелка, наверченного на голову. С него свисали разные финтифлюшки — металлические подвески в дешевой позолоте, изображавшие звезды, полумесяц и каких-то насекомых. Тело Ирун Азизы прикрывала складчатая черная мантия до пят…