С десяток человек, задержавшихся наверху, стояли на носу. Остальные исчезли в люке. Черные струги за кормой уменьшались. Палуба под ногами опять едва заметно накренилась — корабль разворачивался.
Ветер разбирал волосы Светы на пряди, грязные, какие-то закопченные.
Интересно, как они тут моются, вдруг стрельнула у неё мысль — но тут же погасла, потому что Ульф, подойдя к борту, развернулся к ней. Разжал пальцы, державшие её локоть.
Хотя нет, не пальцы. Света проводила взглядом крючковатую ладонь, соскользнувшую с её руки. Густо поросшую все той же шерстью, с сероватыми когтями.
— Тебе будет трудно разговаривать со мной? — вдруг спросил Ульф. — Сейчас, когда я в волчьем облике?
И Света поняла, что оборотень заметил, куда она смотрела. Вдруг подумала — возможно, по лицу у неё даже проскочила гримаса отвращения…
Но с этим Света уже ничего не могла поделать. Да и потом, разве она не сама хотела, чтобы Ульф не так настойчиво шел к своей цели? Может, хоть это его остановит.
Света мотнула головой, отчаянно пытаясь припомнить, кривила ли она губы, когда смотрела на его ладонь. Вроде бы нет.
— Дай мне нож, — тихо сказал оборотень. — Моя волчья ипостась чует и ощущает больше, чем человечья.
Это прозвучало как извинение за то, что он не возвращает гривну на место. Или как объяснение?
Света немного неловко протянула ему рукоять. Оборотень взял нож, осмотрел его. Даже понюхал, поднеся к личине шлема. Поколупал когтем деревянные спинки рукояти, оплетенные тонким кожаным ремешком.
Нож как нож, хмуро размышлял Ульф. Но Свейтлан его держала так…
Словно от него что-то зависело. И стрелы огненных, пока её пальцы сжимали рукоять, от девушки отскакивали, он сам это видел.
Хотя на руке все-таки остался ожог…
— Когда тебя задело стрелой, ты держала нож? — спросил он, разглядывая её лицо, сейчас покрытое серыми полосками копоти.
Она помотала головой. Ульф протянул ей клинок, взяв за лезвие.
— Возьми его так, как держала.
Света приняла нож, внезапно показавшийся ей тяжелым. Наверно, от волнения. Опять стиснула рукоять ладонями…
Ульф вдруг перехватил её запястья, выдохнул:
— Сейчас просто подчиняйся мне. Я не сделаю тебе больно.
Она кивнула, и Ульф, прихватив лезвие и мягко отведя в сторону её левую ладонь, лежавшую сверху, начал по одному разжимать пальцы правой. Когда на рукояти остался только указательный, перекатил нож, не отрывая его от тонкой девичьей ладони…
Собственно, мысль об этом пришла Ульфу в голову ещё тогда, когда он разглядывал клинок. И если его догадка верна, то старая Ауг, похоже, кое о чем умолчала, пообещав ему невесту.
А может, она и сама не знала об этом, вдруг мелькнуло у него. Иногда старое колдовство достается людям, которые его используют, ничего в нем не смысля…
На середине рукояти, там, где кожаная оплетка немного расходилась, в темном дереве была глубоко прорезана черта. С двумя заостренными крюками на концах, смотревшими в разные стороны.
Руна Эйваз, которую волки называли Ихвар. Руна щита. Её иногда вырезали на оружии…
Но никогда ещё эта руна не действовала вот так прямо и открыто — как щит, оберегающий человека, державшего нож. Клинок принадлежал Ульфу, но он обычно хранил его в оружейной, вместе с другим своим оружием. Для пиров нож был слишком велик, для выхода в город слишком мал, но пару раз пригодился…
Самое смешное, что рукоять к клинку приделал он сам. И руну вырезал тоже сам, просто как дань обычаю.
Ульф убрал нож, отпустил ладонь, в его лапе казавшуюся почти детской.
Свейтлан стояла, глядя ему в глаза — и он вдруг обрадовался, что его волчью морду сейчас закрывала личина шлема.
Но девушка смотрела прямо, настойчиво. Ждала объяснений…
— Об этом мы поговорим позже, — объявил Ульф. — И не здесь, а в каюте. Рука ещё болит?
Свейтлан качнула головой.
Однако запах её говорил о том, что лоскут ткани с заклинанием светлых альвов убрал не всю боль. Но тут уж ничего не поделаешь. Женщины острее ощущают любой порез и любую болячку — особенно человеческие женщины.
— Дверь в свою каюту я перед боем запер — но ты, как я понимаю, выскочила оттуда раньше, — медленно сказал Ульф. Не спрашивая, а утверждая.
Так он ещё и дверь запер, изумилась Света. Решил закрыть её в каюте, пока не закончится бой?
А если бы они полегли здесь все до единого? Она так и просидела бы взаперти, пока за ней не пришли бы черные существа?
Что хуже всего, об этом даже не спросишь — по причине незнания языка…