Вот это легенду он мне придумал, изумилась Света.
С другой стороны, Торгейр тоже с ходу намекал на что-то такое, заявив, что женщины легко становятся добычей. Хоть и попытался затем польстить, добавив, что её воспитывали не как рабыню…
— А из каких краев твоя жена? — спросил Торгейр, по-прежнему не прикасаясь к мясу.
Обсуждают так, словно меня тут и нет, мелькнуло у Светы.
С другой стороны, у неё самой спрашивать все равно бесполезно. И потому, что не знает языка, и потому, что не сможет соврать достоверно…
— Из какого-то горного края за Элласом, — не моргнув глазом, заявил Ульф. — Издалека.
Света, проглотив смешок, решила, что с задачей врать вместо неё он вполне справляется. Потом взяла жесткий хлебец, придавила им кусок мяса в миске. Отрезала ломтик, наколола на острие ножа, сунула в рот.
И быстро посмотрела на Торгейра — пусть видит, что она тоже ест. Может, хоть тогда, успокоившись, примется за угощение. А то сидит, не прикасаясь к мясу, попивая одно вино.
— Надо будет попросить, чтобы мне тоже привезли девушку из тех мест, — заявил вдруг сын конунга.
И Света чуть не подавилась. Ладно хоть не сказал рабыню…
— Раз они такие добрые хозяйки, — не унимался Торгейр.
Может, уже захмелел, с надеждой подумала Света. Но голос у сына конунга звучал вроде бы трезво.
— А зачем нужны эти тряпки? — спросил сын конунга, приподнимая салфетку, лежавшую рядом с его миской.
— Наверно, пальцы после еды вытирать, — проворчал Ульф. — Бабы почему-то не любят их облизывать. Или обсасывать.
И вот тут Света, не сдержавшись, тихо фыркнула. Покосилась на Ульфа. У мужа насмешливо дрогнула верхняя губа…
Она взялась за чашу, поднесла её к губам. Затем подхватила салфетку, ощутив на себе взгляды обоих мужиков. Церемонно коснулась уголка рта.
— А меня с детства учили пить так, чтобы по губам не текло, — тут же брякнул муж.
И улыбнулся, продемонстрировав великолепный оскал — все клыки наружу. Света снова фыркнула, но подумала обиженно — им же нужно, чтобы Торгейр думал о том, что он собрался делать в Нордмарке. А Ульф тут шуточки шутит. Отвлекает.
Но сын конунга заулыбался. И даже принялся за мясо.
— Кстати, в какую бухту мы должны прийти завтра, Олафсон? — уже серьезно спросил Ульф.
Пора, подумала Света. Торопливо взяла хлеб, уронила его себе на колени — и опустила руки, словно отлавливая упавший кусок.
А сама быстро вытащила из-под рукава рубахи кожаные ножны, привязанные к предплечью. Бросила их на колени, сжала левой рукой так, чтобы руна касалась кожи. Потянулась правой рукой к чаше…
Торгейр метнул на неё какой-то непонятный взгляд. Ответил, помедлив:
— Знаешь мелкую бухту за Гейруфьятлем? Там даже не бухта, а так — выемка в прибрежных скалах. Глубины хватит для драккара и покрупней твоего «Волка». Однако от шторма уже не спрячешься — горловина широкая, длина маленькая, валы захлестывают внутрь…
— Это если на выходе из Нордмарка завернуть за Гейруфьятль, идти, прижимаясь к берегу — и шестая дыра в скалах? — спросил Ульф. — И нет ни родника, ни мелкой речки, падающей со скал? Только камни?
Торгейр кивнул, торопливо прожевывая немалый ломоть мяса, который успел сунуть себе в рот. Видно было, что сын конунга все-таки проголодался.
Света, одной рукой поднося ко рту чашу, второй изо всех сил сжала ножны. И — ничего…
— За водой туда не заходят, так что место укромное, — объявил Торгейр, закончив жевать. — Кроме того, от крепости недалеко.
Ульф кивнул, потянулся к рыбе, серыми пластами лежавшей на одном из блюд, очищенной от чешуи и от костей.
— Да, туда не заходят. И сверху не спустишься — скалы отвесные… или все-таки есть тропка?
Торгейр, не отвечая ему, тоже взялся за рыбу. Потянулся к своему кубку — но тут же едва заметно поморщился.
Вино кончилось, сообразила Света. Снова привстала, положив ножны на лавку, рядом с бедром Ульфа. Протянула руку к чаше Торгейра, из которой прежде пила сама, другой рукой взялась за кувшин…
Сын конунга сделал быстрое движение — и чаша вдруг оказалась у неё в ладони. Их пальцы соприкоснулись.
— Ты доверяешь своей жене, Ульф? — бросил Торгейр, глядя Свете в глаза — и неторопливо убирая руку. — Так сильно, что ведешь при ней такие разговоры?
— Она не знает нашего языка, — ответил Ульф. Слова у него вылетали резко, отрывисто. — Значит, никому ничего не расскажет. Кроме того, ты прав, моей жене понравилась мысль о том, что она будет жить в богатом доме, со слугами. И могла бы говорить, не проболталась бы… а ещё я уверен — когда все успокоится, ты попросишь темных альвов проложить новый ход в крепость. Завтра эту бухту увидит слишком много народа — и люди с моего драккара, и твоя охрана.