В полусотне шагов от конунгова дома уже вовсю метались огни. Доносились топот, выкрики — от ворот спешили люди.
Но нюха у них не было, а фонари слабому человеческому зрению в таком деле не помощь, а скорей помеха — стоя в круге света, трудно увидеть то, что творится в темноте.
Ульф приподнял Гудбранда, привалил его к плечу Торгейра. Сказал быстро:
— Возвращаемся туда, откуда пришли. Брата потащишь ты. В крепости темно, так что главное — не попасться на глаза тем, кто бегает сейчас здесь с фонарями. Иди за мной. Старайся не отставать. Если прикажу, падай на землю. Только потише, без грохота.
— Лучше прикончить их обоих — и сразу уйти, — торопливо бросил Торгейр.
— Уже не хочешь узнать, как они убили твоего отца? — почти ласково спросил Ульф. — И какую магию использовали?
А в уме у него вдруг пронеслось — может, ты это и так знаешь…
— Пошли, — буркнул в ответ Торгейр.
Фонари прыгали уже совсем рядом. Раздавались крики, громкие, заполошные:
— Вроде отсюда кричали! Гутторм! Поглядывай в сторону стены, что смотрит на горы! Вдруг это опять тролли? Эйрик! Эйрик! К Хеллю, он вроде бы стоял у двери дома конунга! Но не отзывается…
Ульф взвалил на плечо Сигтрюга, пригнулся, подхватил меч. И волчьей рысью понесся к казарме, стоявшей напротив. Затаился ненадолго у стены, дожидаясь, пока притопает Торгейр.
Пару раз, когда их путь пересекался с теми, кто бегал сейчас по крепости, Ульфу приходилось отступать к стене ближайшего здания. Он в темноте отлавливал одной рукой плечо Торгейра, придерживая тело Сигтрюга кулаком, в котором была зажата рукоять меча. Дергал Олафсона за собой, заставлял присесть. И оба замирали, пережидая. Затем снова поднимались и шли вперед — медленнее, чем хотелось бы Ульфу, следившему за тем, чтобы спутник не отстал и не потерялся. Но все же шли, уходя от дома конунга.
Помогло то, что в крепости стоял переполох. И крик. Позади, за их спинами, метались огни…
И хоть Ульф каждое мгновенье ждал, что их вот-вот обнаружат — но вернулись они в мастерскую удачно, ни с кем не столкнувшись.
Оборотень скользнул в дверь первым. Сбросил Сигтрюга с плеча рядом с выходом. Развернулся, втащил внутрь Торгейра, тяжело дышавшего под своей ношей. Отобрал у него Гудбранда, пристроил рядом с Сигтрюгом.
А потом подумал — нужно поторопиться. Те, кто искал Гудбранда, вот-вот должны были вспомнить о собаках. Конечно, в крепости полно следов других оборотней, ещё не старых, оставленных самое большее три дня назад. И есть надежда, что псы поплутают достаточно, прежде чем приведут стражников сюда…
Если бы не странный, непонятно как проложенный ход, Ульф предпочел бы допросить пленников не здесь, а на берегу бухты. Но соваться с ними в дыру, где даже мышами не пахло — а значит, это не было подземным ходом в обычном понимании — волк не хотел. Тогда пришлось бы на одном плече тащить Гудбранда, все время следя за Торгейром, который мог выдернуть руку. Как сказал сын конунга, камень пропустит лишь того, у кого ключ — и того, кого он ведет. Вот только старший Олафсон слишком уж откровенно хотел прикончить брата. Словно правда его не интересовала.
Торгейр вполне мог оставить в камне всех троих — Гудбранда, Сигтрюга и слишком много знавшего оборотня.
Кроме того, на берегу бухты остались воины Олафсона. Кто знает, какие приказы им отданы…
Лучше допросить тут, хмуро подумал Ульф. И присел на корточки рядом с Гудбрандом. Шлепнул того по щеке, потом тюкнул кулаком в правую половину груди, под ключицей — легонько, так, чтобы не сломать ребра. Только для того, чтобы привести в чувство
Это помогло. Гудбранд разинул рот, судорожно глотнул воздуха, закашлялся. Прохрипел:
— Кто тут? Что…
Пальцы Ульфа тут же нашли в темноте его шею. Два когтя придавили кадык — и оборотень тихо сказал:
— Тут один из тех, кого ты так не любишь, Гудбранд. Волк. Хочу тебя кое о чем спросить. Ответишь — будешь жить.
Торгейр что-то невнятно гукнул у него за плечом, но в разговор не полез. От младшего Олафсона тем временем пахнуло ненавистью и страхом.
Этот будет похлипче, чем его старший брат, подумал Ульф. И предупредил:
— Крикнешь — вырву кадык.
А затем разжал когти. Быстро спросил:
— Какую магию ты использовал, чтобы убить своего отца?
Гудбранд издал долгий хекающий звук, закашлялся. Просипел наконец:
— Это не я! Это невеста Сигтрюга…
И Ульф на мгновенье оцепенел.