Она думала о том, что это был ее мир. Теперь, покидая его, Мэдди поняла, как много он для нее значил. Если она исчезнет сейчас, то молчаливо признает свою вину, и ничто уже никогда не будет таким, как прежде.
— Оно того стоит, Одноглазый? — спросила девочка. — Это сокровище, Шепчущий, чем бы оно ни было?
Одноглазый кивнул.
— Оно того стоит, — подтвердил он.
— Больше, чем золото? — уточнила Мэдди.
— Намного больше, чем золото.
Мэдди снова бросила взгляд через долину. Конечно, она могла остаться и защищаться. По крайней мере, ее ждет справедливое разбирательство. В долине никого не вешали с тех пор, как десять лет назад Черная Нелл — свиноматка с рунной меткой на прогнутой спине — сожрала своих поросят. Но Одноглазый — чужак из племени разбойников и попрошаек, и наверняка его ждет скорый и несправедливый суд. У нее нет выбора. Кроме того, раз уж холм распахнут у ее ног и манит спрятанными сокровищами, как можно повернуть прочь?
Проход был узким, с неровными стенами, и вел вниз, внутрь холма. Мэдди шагнула вперед, чуть сутулясь, и осторожно пощупала земляной потолок. К ее облегчению, он оказался сухим и твердым. Из глубины тоннеля пахло погребом. Мэдди сделала еще шаг, но Одноглазый остался на месте, наблюдая за ней, и не спешил двигаться следом.
— Ну? — поторопила Мэдди. — Ты идешь или как?
Мгновение он молчал. Потом медленно покачал головой.
— Я не могу, Мэдди, — сказал Одноглазый. — Он узнает меня в тот же миг, как я ступлю в Подземный мир, и сразу же поймет, зачем я пришел.
— Кто — он? — не поняла Мэдди.
— Хотел бы я тебе рассказать, — продолжал Одноглазый. — Но времени мало, и нельзя тратить его на долгие разговоры. Сокровище, которое ты ищешь, — Шепчущий — не просто груда золота. Оно может быть замаскировано под осколок стекла, кусок железной руды, даже камень. Оно так и норовит спрятаться, но ты узнаешь его по цветам, которые оно замаскировать не может. Ищи его в ключе или в колодце. Оно может быть зарыто очень глубоко. Но если ты позовешь его — оно придет к тебе.
Мэдди снова заглянула в проход — внутри было темно, как в могиле. Она вспомнила, как Одноглазый говорил ей, что под холмом лежат дороги, ведущие к Смерти, Сну и тому, что за ними…
Девочка поежилась и снова повернулась к своему другу.
— А откуда мы знаем, что оно еще там? Что, если кто-то забрал его?
— Его не забрали, — ответили Одноглазый. — Я бы узнал.
— Но ты сказал, что есть и другие. А теперь…
— Правда в том, Мэдди, — перебил он, — что я вообще не уверен, там ли он, и не уверен, как он собирается действовать, если он там. Но если я пойду с тобой, а он окажется внизу… И никто не знает, какие чары он сумел сохранить…
— Кто — он? — снова спросила Мэдди.
Одноглазый криво усмехнулся.
— Ммм… друг. Старый. Стал предателем в Зимней войне. Я думал, он мертв, и, возможно, это так и есть, но у таких, как он, девять жизней, и он всегда был везунчиком.
Мэдди открыла рот, но Одноглазый ее перебил:
— Послушай, Мэдди. Он ждет меня. Тебя он подозревать не станет. Он может даже не заметить тебя. И ты сумеешь найти Шепчущего и принести его мне до того, как он сообразит, что происходит. Ты согласна?
И снова Мэдди заглянула в Око Лошади. Оно мрачно зияло перед ней, точно Лошадь просыпалась после долгих веков сна.
— А как же ты? — поинтересовалась девочка.
Одноглазый усмехнулся, и его единственный глаз вспыхнул огнем.
— Может, я и стар, Мэдди, но вполне еще справлюсь с толпой деревенщин.
Возможно, неверный свет обманул девочку, но ей показалось, что ее друг неведомо как подрос, стал казаться моложе, сильнее, цвета его вспыхнули ярче и мощнее, словно годы слетели с него — годы, а может, и не только они. Ведь Мэдди знала, что Зимняя война закончилась пятьсот лет назад; чудовищные волки проглотили солнце и луну, а Стронд разлился до подножия гор, сметая все на своем пути.
Нат Парсон называл это Бедствием и распинался о том, как Древнейший устал от творимого людьми зла и наслал лед и огонь, чтобы очистить мир.
Одноглазый называл это по-другому: Рагнарёк.
— Кто ты? — спросила Мэдди.
— Это важно? — ответил Одноглазый.
Должно быть, он увидел ответ на лице девочки, потому что кивнул и немного расслабился.
— Хорошо, — сказал он. — А теперь беги и найди Шепчущего — или пусть оно найдет тебя, если сможет. Прячься, держись настороже. Никому не доверяй, кем бы с виду он ни казался, и самое главное — ничего никому не говори обо мне.
— Погоди! — крикнула Мэдди, когда Одноглазый отвернулся.
— Я достаточно ждал, — отрезал чужак и без единого взгляда или прощального жеста начал спускаться с холма Красной Лошади.
Книга вторая
Подземный мир
Мое имя — Неназванный…
Коридор не был ровным, через неравномерные промежутки нырял вниз, иногда пересекал ручьи, иногда сужался до расселин, через которые Мэдди приходилось протискиваться. Прочтя руны задом наперед, она закрыла за собой вход в тоннель, и теперь только руна Беркана на кончиках пальцев помогала проникать в темноту.
Через несколько минут, однако, девочка обнаружила, что коридор стал немного шире и что его земляные стены начали сменяться твердой, почти гладкой поверхностью. Продвинувшись еще глубже внутрь холма, Мэдди поняла, что это скала, какой-то темный и блестящий минерал, на его поверхности время от времени сверкали выходы кристаллов, точно пучки иголок.
Через тридцать минут пол в основном сменился на ту же самую гладкую скалу, фосфоресцирующие полосы усеяли стены, так что путь был неярко освещен.
Повсюду, словно спутанная паутина, висели цветные следы-подписи, их было слишком много, чтобы сосчитать или узнать. Многие из них хранили остатки магии — заговоры и чары, заклятия и руны, — увидеть их было не сложнее, чем колеи от телеги на грязной дороге.
Мэдди бросила Юр, Защитницу, чтобы остаться незамеченной, хотя и не сомневалась, что из такого множества заклятий часть предупреждений сработала. Она мрачно задумалась, какой же паук живет в столь замысловатой паутине, и ее мысли вернулись к Одноглазому и тому другу или врагу, которого он боится и который может лежать и ждать в сердце холма.
Что она ищет? Что Одноглазый знает о сокровищах Древнего века?
Что ж, сказала себе Мэдди, есть лишь один способ узнать, и уже то, что она забралась под холм, волнующе само по себе — пока, по крайней мере. Она задумалась, как глубоко ведет коридор. В тот же миг у ее ног разверзлась пустота, и без дальнейшего предупреждения узкие стены оборвались с обеих сторон, открыв гигантское подземное ущелье, простиравшееся лабиринтом тоннелей, множеством пещер и залов далеко за пределы поля зрения Мэдди.
Пораженная, Мэдди долго стояла без движения. Коридор закончился крутой лестницей, высеченной в скале; лестница вела вниз, в широкую галерею, которая местами пересекалась с другими дорожками и устьями пещер, там и сям врезавшихся в стены ущелья, а также с тем, что находилось на дальней стороне и походило на висячие мосты, подсвеченные факелами или фонариками.
Мэдди ожидала увидеть одну пещеру, может, даже один коридор. Однако здесь были сотни, нет, тысячи пещер и коридоров. Со дна ущелья доносился рев воды, и, хотя, несмотря на фонари, было слишком темно, чтобы увидеть саму реку, Мэдди решила, что поток широкий и быстрый; его шум напоминал рев волка, у которого глотка набита камнями.