– Эта болезнь делает тебя опасной, Марта, – Питри подошел ближе, и в свете его фонаря Янка хорошо разглядела лицо женщины – мертвенно-бледное, с синюшными искусанными губами, с кровяными разводами на подбородке и щеках. – Я хочу помочь тебе и Алион. Я не могу спасти ваши тела, но молю Господа о спасении ваших бессмертных душ.
– Кто эта девчонка? – внезапно спросила Марта, переведя взгляд на Янку. – Почему она так на меня смотрит? Пусть она уйдет!
– Почему ты хочешь, чтобы она ушла?
– Она пугает меня. Даже больше чем ты, проклятый святоша. Я чувствую в ней зло.
– Надо же – вампир зла боится! – хмыкнул Ярре.
– Я княжна Трогорская, – сказала Янка, выдержав тяжелый взгляд прикованной женщины. – Это моя земля, и мне не все равно, что на ней происходит.
– Нет, ты не княжна! – взвизгнула Марта. – Ты не та, за кого себя выдаешь. Питри, убери ее!
– Сначала ты скажешь мне, кто сделал это, – ответила Янка, и голос ее звучал твердо. – А потом я уйду – может быть.
– Зачем тебе знать?
– Так надо. Я имею право узнать истину.
– Это… мне показалось, что я сплю… но это был не сон, – Марта говорила с усилием, по ее телу проходили волны дрожи. – Она подошла ко мне. Нарядная такая, настоящая барыня. Молодая, красивая. У нее были длинные темные волосы, убранные цветами, и зеленые глаза, яркие, как самоцветные камни. Она улыбнулась и сказала мне: "Я так хотела выйти замуж и родить ребенка – как ты, Марта! Позволь мне взять твою крошку на руки, покачать ее". И я… позволила, – тут лицо Марты задергалось, бешеный красный огонь в глазах погас, темная кровь выступила из-под век и двумя струйками потекла по щекам. – Я плохо поступила… не защитила мою лапочку, мое золотце, предала ее! Она целовала Алион, я видела! А потом она обняла меня, и я почувствовала холод. Страшный холод. Отпусти меня, умоляю!
– Я хочу, чтобы ты жила, Марта, – Янка коснулась пальцами руки женщины. – И чтобы твоя дочка жила. Чтобы вы были счастливы. Ты мне веришь?
– Убирайся! Мне трудно дышать…не хочу, чтобы ты стояла рядом со мной!
– Значит, это была женщина?
– Да, женщина… – Дыхание Марты стало прерывистым, глаза закатились. – Совсем молодая женщина. От… отпусти меня!
– Я спасу тебя, – сказала Янка и отошла от столба. Марта тяжело вздохнула и обямкла в своих оковах. Отец Питри вытер рукавом мантии пот со лба.
– Что… что вы сделали, ваше высочество? – промямлил он.
– Ничего, – Янка шагнула к инквизитору. – Я теперь поняла. Я знаю, что делать. До заката еще долго, отец Питри. Вы пойдете со мной, да?
– Ваше высочество, – инквизитор приложил ладонь к сердцу, – я пойду за вами, куда прикажете. Но смею ли я предупредить, что…
– Тогда мы отправляемся немедленно. В усадьбу Веленичей.
***
Усадьба, оставленная хозяевами совсем недавно, выглядела так, будто в ней продолжают жить люди – слюдяные окна были целыми, двери аккуратно запертыми, на площади перед фасадом разгуливали стаи голубей. Только стекла больших медных фонарей над главным входом, в прежние дни горевших круглосуточно, теперь затянули морозные узоры. Фамильный склеп Веленичей располагался в дальнем конце парка, рядом с часовней. Отец Питри первым подошел к дверям и осмотрел их.
– Печать цела, но это ничего не значит, – сказал он. – Миран, твоя очередь.
– Да, святой отец, – кузнец шагнул к двери склепа, опустил на снег мешок с инструментами и извлек из него молот и зубило. Гулкие удары железа о железо распугали ворон, обсидевших деревья вокруг усадьбы, и они тучей поднялись в воздух, зловеще каркая над головами людей.
Миран ударил еще раз, и замок двери сломался. Вход в склеп был открыт.
– Вы останетесь здесь, – велел Серый брат сопровождавшим их вооруженным мужчинам. – А мы спустимся в усыпальницу, если конечно, – тут отец Питри внимательно глянул на Янку, – госпожа не передумала.
– Нет, – Янка посмотрела на Ярре. – Ты со мной?
– Я твой гридень, – ответил юноша. Сумасбродство и отвага этой девчонки пугали и восхищали его. – Конечно, я с тобой. И Вельфгрид с нами.
– Это очень опасно, – в который раз сказал инквизитор.
– Я знаю. Мы идем?
– Да поможет нам Бог, – отец Питри принял у одного из крестьян факел, Ярре взял другой, и они вчетвером вошли в открытые двери, в темноту, пахнущую землей и тлением.
Каменная лестница из четырнадцати ступеней привела их в Зал предков – первое помещение склепа. Испокон веков все фамильные склепы в Кревелоге состояли из двух залов – поминального, посвященного предкам, и собственно усыпальницы, где покоились останки успоших. В Зале предков находился алтарь для поминальных служб, и стояли статуи похороненных в склепе людей, вырезанные из дерева или мягкого камня. В склепе Веленичей статуй было четырнадцать. Мужчины, женщины и две детские. Ярре показалось, что слепые глаза скульптур с неодобрением смотрят на незваных гостей, нарушивших их покой. И еще был пьедестал для пятнадцатой статуи, которую еще не успели установить. Табличка на пьедестале извещала, что тут должна стоять статуя любимой дочери барона Тибора Веленича Розы-Вероники, умершей на шестнадцатом году жизни в третий весенний месяц года 987-ого от тяжкой болезни и унесшей в могилу свою девственность. На пьедестале лежало несколько засохших и почерневших роз.
Янка остановилась у пъедестала и коснулась холодного камня пальцами. Ей стало тоскливо и тяжело на душе. Она вспомнила, как Роза с отцом приезжали в Лесную Усадьбу. Вспомнила ее искрящиеся зеленые глаза, смех, как они играли в кукол на скамейке в парке…
– Ненавижу тебя, смерть! – прошептала девочка, гладя пальцами камень пъедестала.
– Нам надо идти, – мягко сказал отец Питри, коснувшись плеча Янки.
Инквизитор и Ярре зажгли в зале несколько светильников, в которых еще не высохло масло. Теперь можно было хорошо разглядеть двустворчатую широкую дверь, окованную медью. На медных пластинах была искусная чеканка, изображающая сцены Дня Воссоединения – великого воскресения мертвых в конце времен, когда те, кто любил друг друга при жизни, встретятся в царстве Божьем, чтобы не разлучаться никогда. Отец Питри толкнул двери, и створки со скрипом разошлись, открывая вход в усыпальницу. Резко запахло тлением и сыростью. Вельфгрид встал на пороге, настороженно зарычал. Ярре передал факел Янке и взялся за лук.
– Не стоит, – сказала княжна. – Нам никого не придется убивать.
Отец Питри вопросительно посмотрел на девочку. Но Янка уже шла мимо старых каменных саркофагов к красивому, отделанному резьбой и позолотой деревянному гробу в правом дальнем углу склепа. Подошла ближе и опустилась у гроба на колени.
– Это здесь, – вздохнула она.
Отец Питри кивнул и обнажил освященный кинжал, однако Янка велела ему убрать оружие.
– Разве мы не пришли, чтобы покончить с этим, ваше высочество? – спросил инквизитор.
– Я же сказала, отец Питри – мы не станем убивать ее. Отойдите, прошу вас, – тут Янка как-то странно посмотрела на мужчин. – Вы пугаете ее.
Ярре почувствовал, как по спине пробежал холод. Янка положила ладони на крышку нарядного гроба и начала ее гладить. Несколько мгновений было так тихо, что было слышно, как падают с горящих факелов капли смолы. А потом все услышали молодой женский голос, который шел будто из-под земли.
– Кто ты? – спросил голос. – Зачем ты здесь?
– Роза, это я, Янка Трогорская, – сказала княжна и улыбнулась. – Ты помнишь меня?
– Янка? Княжна Трогорская? – Послышался тяжелый вздох, от которого даже у отца Питри зашевелились остатки волос на голове. – Я.. я помню тебя.
– И я тебя помню, Роза.
– Маленькая Янка с двумя косичками и в платье из голубого зараскардского шелка, – сказал голос. – Это было давно. Я помню, что я сама тогда была очень молодой.
– Да, и мы так славно с тобой играли. Было здорово.
– Зачем ты пришла?
– Я хочу помочь тебе, Роза.
– Помочь? – Голос дрогнул. – Ты хочешь остаться со мной?
– Нет. Я пришла дать тебе покой.