– Батей! – Сигран, казалось, вот-вот расплачется от отчаяния. – Ты болен. Путешествие…
– Убьет меня, хочешь ты сказать? Возможно. Но еще быстрее меня убьет чувство бесполезности. Варнак, – обратился Наставник к охотнику, – вы с Эндре немедленно отправитесь на юго-восток по имперскому тракту. К Олойским холмам. Я видел того, кто нам нужен.
– Видел? – не понял Варнак.
– У меня было видение, – Батей ладонью стер с лица пот. – Спаситель – он совсем недалеко от Оплота. Его надо встретить и защитить. Поспешите, а мы будем ждать вас.
***
Ярре был зол. На себя, на Вельфгрида, что ведет их непонятно куда уже который день, на мороз, на весь мир. Потому что видел, как тяжело Янке дается каждая верста пути, как мало у нее осталось сил.
С утра они ехали широкой долиной между заросшими лесом холмами, а потом оказались на заметенном снегом тракте. Если в начале их путешествия Ярре обращал внимания на окружающий ландшафт, то с недавних пор впечатления стерлись, и ему все время казалось, что чертов волк водит их кругами по этой вымершей земле.
Где он, этот Оплот?
– Опять снег пошел, – сказала Янка, глядя на кружащиеся в воздухе снежные мухи. – Потеплеет, чаю.
– Второй месяц весны, – буркнул Ярре. – У нас в Ольме в это время уже листва на деревьях появлялась. Будь оно все…
– Ты за меня не волнуйся, – сказала княжна. – Я сдюжу.
– Ох, Янка, моя Янка! Да как же тут…
Яростный лай волка прервал Ярре. Юноша увидел, что волк остановился в нескольких десятках саженях впереди, а там, дальше, в пелене усиливающегося снегопада, маячат черные фигуры – и их очень много.
– Вельфгрид, назад! – крикнул Ярре.
Волк не подчинился. Еще мгновение стоял, широко расставив лапы, потом с рычанием рванулся вперед, скользя по снегу белой тенью, прямо к порожденным зимой призракам. Ударил первого лапами, рванул зубами, разбрызгивая холодную черную сукровицу, сбил еще одного – и взвыл, протяжно, страшно, обреченно.
Ярре выругался, сбросил с плеча лук и, наклонившись в седле, быстро упер Бьоркост в землю и натянул тетиву. Призраки были уже в сотне шагов от них – десятки безмолвных фигур, двигавшихся синхронно, дружно, будто кто-то невидимый задавал им ритм движения. Ярре узнал форму имперских легионеров – когда-то он сам носил похожую. Но эти легионеры были мертвы. На их посиневших застывших лицах искрился иней, в глазницах и проваленных ртах намерз лед, волосы сковали морозные колтуны. Они ковыляли, опираясь на длинные копья и обнаженные мечи, в полном безмолвии, только снег скрипел под их сапогами.
Янка поняла, вскрикнула. Ярре увидел ее полные ужаса глаза, поднял лук, и пущенная из Бьоркоста стрела ударила в ближайшего мертвеца. Умертвие скрылось во вспышке белого пламени, испепелившего плоть: миг спустя обгоревший скелет рухнул на снег. А Ярре уже пустил вторую стрелу, и еще одну, и еще, сбивая приближающихся тварей каждым выстрелом.
– Вот вам! – выкрикивал он. – Сдохните! Подыхайте же!
Мертвецы не слышали его. Они продолжали свое движение. А потом Ярре услышал крик княжны:
– Ярре, они повсюду!
Он повернулся, и сердце его замерло. Твари появились на склонах холмов справа и слева от тракта, замыкая их в клещи. Лошади, чувствуя близость смерти, беспокойно заржали. Янка не справилась со своей кобылой, со слабым криком упала в снег. Ярре соскочил с седла, бросился к ней, помог встать. Освободившаяся от всадницы лошадь рванулась по тракту вперед, сбивая ковыляющие фигуры, но споткнулась, и сразу десятки мертвых рук вцепились в нее и повалили в снег. Ярре услышал страшный, почти человеческий предсмертный крик, и ворчание упырей, руками и зубами раздирающих еще живую лошадь.
– Не смотри, – шепнул Ярре, прижимая княжну к себе, чувствуя, что его все сильнее бьет озноб. – Не надо смотреть.
В колчане оставалось еще шесть стрел. Выпустив плачущую Янку, Ярре начал стрелять – и радостно кричал, когда очередной упырь скрывался в облаке магического пламени. Последней стрелой он испепелил мертвеца в лиловом офицерском плаще, который подошел к Янке шагов на десять. А после этого опустил лук и вцепился зубами в рукав полушубка, чтобы не зарыдать от ярости и бессилия.
Лошадь Янки дала им небольшую передышку – упыри, казалось, забыли о людях на дороге, их заворожил запах пролитой крови. У растерзанных останков кобылы началась свалка. Ярре понял, что они с Янкой получили еще несколько мгновений, и что смогут выиграть немного времени, если…
– Прочь! – завопил Ярре, ударил своего коня, который топтался в снегу, храпя и фыркая. – Пошел!
Жеребец понял, рванул галопом прямо на упырей. Ярре закрыл глаза, чтобы не видеть его гибели, но конь прорвался – и помчался по тракту к лесу, только снег летел из-под копыт. Почему-то это обрадовало и успокоило Ярре. Времени у них будет меньше, но зато конь остался жив.
– Ярре, мы умрем?
– Ты что такое говоришь?! – Юноша заглянул в полные слез глаза княжны. – Я защищу тебя, клянусь!
– Знаю, – Янка попыталась улыбнуться, взяла Ярре за руку. – Ты ведь мой гридень.
– Янка, не плачь. Вот только во имя всех богов, не плачь. Не рви мне сердце.
– Пообещай, что не отдашь меня им живой.
– Мы не достанемся им, – Ярре обнял княжну, зарылся лицом в ее волосы, вдохнул их морозный запах. – Я люблю тебя.
– Любимый мой, родной, я знаю.
– Беги, я их задержу.
– Куда бежать? Некуда. Нет уж, мы будем вместе.
– Беги, я сказал!
– Нет. Я не хочу.
– Янка, – юноша отбросил бесполезный Бьоркост и вытащил из ножен охотничий нож, – я смогу защитить тебя. Во имя Создателя, во имя… во имя нашей любви – уходи!
– Я не брошу тебя, Ярре.
– У-хо-ди!!!
– Нет! – Княжна запрокинула голову, открыв горло. – Ты знаешь, что тебе надо сделать.
Ярре взвыл, оттолкнул княжну; его охватил страх смерти, та обреченность, которую он уже испытал однажды, в ту минуту, когда полковой лекарь вынес ему приговор. Но только в этот раз собственная скорая смерть его не пугала. Он думал только о Янке.
С последней отчаянной надеждой Ярре посмотрел в небо, но оно было серым, далеким и безмолвным, и живущие за облаками боги забыли о них с Янкой. Молчаливые фигуры, перемазанные лошадиной кровью, уже направлялись к ним. Им осталось пройти всего несколько десятков шагов.
Вылетевший из снегопада огненный шар с жужжанием пролетел мимо Ярре и ударил в упырей, разбросав их, как шахматные фигурки. Миг спустя два всадника врубились в толпу умертвий. Стук клинков о промерзшую плоть наполнил вечерний воздух.
Ярре в растерянности оглянулся. Рядом с Янкой уже стояла какая-то, будто с неба свалившаяся девушка в полушубке и меховом колпаке, вытянув перед собой руки, и между ее ладонями мерцала огненная сфера. Потом девушка сделала движение, будто отталкивала эту сферу от себя, и огонь ударил в упырей, добивая тех, кого не настигли мечи ее товарищей.
Вроде еще кто-то промчался мимо верхом – Ярре уже с трудом воспринимал происходящее. Потом пришел миг просветления, и юноша бросился к княжне. Так они и стояли, обнявшись, пока не затих бой на дороге, и всадники, спешившись, не присоединились к мечущей огонь девушке, все время находившейся подле них.
– Не ранены? – спросил старший из всадников, седеющий мужчина с суровым лицом. – Живые?
Ярре хотел ответить, но не смог – онемел от изумления и радости. Не за себя обрадовался, за Янку.
– Вовремя мы успели, – сказал второй всадник: лицо его скрывал намет, Ярре видел только глаза. – Не ошибся Батей.
– Вы… кто? – только и смог сказать ошеломленный Ярре.
– Люди Божьи, – ответил старший, убирая меч в ножны. – Вы что, вдвоем ехали?
– Вдвоем, – тут Ярре запнулся, вспомнил о Вельфгриде. – Еще волк с нами был.
– Волк? Белый волк? Так значит, это тебя Бьеран послал?
– Да.
– А девочка?
– Она княжна Трогорская. Мы с ней… вместе мы.
– Понимаю, – воин посмотрел на княжну, которая плакала навзрыд, а девушка-маг пыталась ее успокоить, и его лицо просветлело. – Хвала Митаре, не опоздали мы. Едем, нас Батей ждет.