На бумаге я был отличным молодым человеком. Мистером Настоящее чудо. Но на самом деле я воспринимал себя совсем по-другому. Каждое очередное достижение и каждая похвала приносили мне лишь временное облегчение, за которым следовали внутренние упреки и осознание того, что я недостаточно стараюсь. Рядом с матерью я всегда оставался самим собой, но с отцом ощущал себя неполноценным. Отец же делал очень мало, чтобы разубедить меня в этом. Он, особенно в состоянии опьянения, легко мог обругать меня за недостаточно хороший результат или не слишком хорошую оценку – например, за A с минусом вместо A [2]. Я думаю, что он намеренно обращал внимание только на отрицательные моменты; ему казалось, что так он проявляет честность. И его собственный отец поступал так же. Такова традиция Энглов: похвала для слабаков; умение сносить пренебрежение и насмешки – вот что делает тебя настоящим мужчиной.
Каждое достижение приносило лишь временное облегчение, за которым следовало осознание, что я недостаточно стараюсь.
В последний год старшей школы, ближе к концу футбольного сезона, меня застукали с банкой пива в руке на ярмарке штата в Роли, и тренер отстранил меня на одну игру. Отец страшно рассердился, и мы сильно поругались. Я решил сбежать из дома и подговорил свою подругу. До этого мы встречались лишь несколько месяцев, но наши отношения быстро развивались. Она тоже училась в последнем классе, и ей было что терять, но тогда нам казалось важным настоять на своем. Мы загрузили вещами ее «Форд-пинто» и поехали на юг, в Дейтону-бич. Никто в Дейтоне не спрашивал документов, и, хотя нам было всего по семнадцать, мы закупили рома с ананасовым соком и поселились в мотеле. Я устроился на работу помощником официанта, но через две недели воображаемой взрослой жизни мы поняли, что нужно возвращаться домой. Мы даже ни разу не позвонили родителям и не сообщили им, что живы и здоровы, и это висело на нас тяжелым грузом.
Несколько дней после моего возвращения отец со мной не разговаривал, до тех пор пока однажды вечером я не приехал с тренировки и не остановился перед нашим гаражом. Отец находился снаружи и доставал что-то из багажника своей машины. Я сделал вид, что собираю книги в рюкзак, ожидая, когда он войдет дом и оставит меня одного. Подняв голову, я увидел, что он стоит, скрестив руки, и смотрит прямо на меня. Лицо его было красным. Нехотя я вышел из своей машины.
– Какого черта ты вообще творишь? – произнес он медленно.
– Не волнуйся, это не твоя проблема.
– Это моя проблема! – воскликнул он. – Ты сам лишил себя шанса получить стипендию. Сам отказался играть за колледж.
– Ну ладно, знаю! – прокричал я в ответ. – Мне насрать!
Я мог искупить свою вину. Нужно было только усердно учиться и держаться в стороне от неприятностей.
Он сделал несколько шагов ко мне и замахнулся ногой, чтобы пнуть меня. Я увернулся, он потерял равновесие и упал на спину. Передо мной мелькнула подошва его ботинка, и тут же послышался глухой звук падения на асфальт. Не зная, что делать, я подбежал к своему фургону, сел в него и выехал обратно на дорогу. Оглянувшись, я увидел, как отец поднимается на ноги.
Я понимал, что он прав. Я сам перекрыл для себя все пути. Пропустив несколько ключевых игр, я лишился шанса на игру за колледж. Вероятность получить престижную стипендию Морхеда, благодаря которой я мог бы бесплатно учиться в Университете Северной Каролины, также таяла с каждым днем. Я действительно многое провалил. Но мог искупить свою вину в колледже. Нужно было только усердно учиться, получать хорошие оценки и держаться в стороне от неприятностей.
Глава 2
Умеренность означает небольшое количество, не ведущее к зависимости. Это не про тебя.
Приехав в Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл семнадцатилетним, полным надежд и самомнения новичком, я едва ли не ожидал увидеть большой плакат с надписью: «Добро пожаловать, Чарли Энгл!» В первые несколько недель я усвоил самый главный и неприятный урок: в лучшем случае я средний. В кампусе проживали четыре тысячи самых одаренных студентов штата, и многие из них были гораздо умнее меня, красивее и, что было больнее всего осознавать, спортивнее меня.
Меня пригласили в футбольную команду на испытательный срок, но вскоре после начала занятий я растянул лодыжку во время любительской игры в баскетбол. О футболе пришлось забыть, пусть даже шанс прославиться в нем был минимальным. Что мне по-настоящему следовало бы сделать, так это записаться в команду по кроссу. Я мог бы продолжить семейную традицию, но сомневался, что дотянулся бы до планки, установленной моим дедом. Я бы тренировался на трассе, названной в честь его имени. Тогда я подумал, что лучше даже не пытаться, чем показаться неудачником.