Кроме расклада по временам года и месяцам для меня существенно было выделить рунические периоды жизни человека. Так к детству я отнесла период, начинающийся Альгиз, руной высшей защиты (крещение и другие ритуалы принятия ребенка в мир людей) и завершающийся Манназ (руной человека), юность занимает период от Лагуз по Уруз включительно, зрелость от Турисаз по Вуньо, старость и смерть — с Хагалаз по Перт. Также было интересно соотнести рунный круг с тремя основными мирами славян. В моем представлении к миру Прави (высших духовных сфер) относятся руны с Альгиз по Манназ, к миру Яви — с Лагуз по Вуньо. Навь занимает область с матери рун Хагалаз (она занимает священную в нордической традиции девятую позицию) по Перт (нарушая целостность второго атта, восьмерки рун, которая включает в себя еще и Альгиз и Соулу). Таким образом, детство заняло всю область Прави, ребенок защищен свыше, пока он не стал вполне взрослым. Все мировое Коло (колесо) вращается вокруг своего Кола — древа Иггдрасиль, а само Коло окружено Мировой Бездной Гинунгагап. Где же место рунного круга? Он и есть коло. Приступим к знакомству с ним традиционно, с первой руны старшего футарка.
Руны в сказках
1. Феу
Сказка "Дом с Красным цветком"
Феу (Фе) — первая руна Футарка. Руна собственности, в первую очередь, скота, владения имуществом, благополучия, не испорченного самодовольством.
"Не тот богат, у кого много, а кому достаточно"
Дом был живым. Об этом никто не догадывался, никто, кроме одной из женщин, живущих в нем.
Однажды, проснувшись от шума, она не смогла вспомнить приснившийся ей сон и поняла, что этот дом полон суеты. Суеты и хищных вещей. Он полон ловушек в виде медового оскала лестниц из натурального дерева, охотящихся за ее спотыкающимися ногами, белоснежной плиты и раковины-тюльпана, которые требовали чистоты, а в противном случае покрывались отвратительными, похожими на трупные, пятна. Полированные поверхности мебели требовали зеркального блеска, мягкие ковры изнемогали от вульгарности и безалаберности мелкого мусора. Все они в немой мольбе призывали Женщину обратить на них внимание и сражаться с подступающим со всех сторон Хаосом. Дом постепенно растворял в себе и грозил уничтожить ее однажды, как огромное и безжалостное Ничто. Это была бездна, из которой, может, и был выход, но не было никакой гарантии, что она его найдет.
Дом был очень красивым и удобным, он был божеством достатка. И он требовал ежедневной жертвы, человеческой жертвы в виде ее живой теплой крови, которую медленно и неумолимо высасывал из нее, оставляя все меньше и меньше сил для жизни.
Это был не первый ее Дом. Первому она отдала почти двадцать лет своей жизни, отдала щедро, без раздумий, избрав это божество, помогающее растить детей и защищающее их от непогоды и холода. Но зачем ей сейчас этот второй Дом? Почему она позволяет ему выпивать остатки своей крови?
Женщина позвала собак и пошла в лес. Лес был тихим и занятым своими незаметными делами. Вошедшая Женщина не мешала ему, а где и мешала, он выставлял ей навстречу ветку или посылал шершня, внезапно гудящего прямо в ухо. Собаки сначала носились взад и вперед, потом, тяжело дыша, потрусили за ней, иногда только опережая или забегая в стороны, привлеченные чем-то непостижимым для хозяйки.
Возле дороги она увидела две сосны, очень высокие и стройные, выросшие очень плотно друг к другу, так что внизу между ними не было просвета, и только выше они несколько расходились в стороны своими вершинами. "И так всю свою жизнь вместе, — подумала Женщина. — И не вольны они что-то изменить. И никакой воли вовсе нет. Не то, что у нас, людей". Она подошла к соснам и обняла их, как две гигантские ноги огромного сильного существа, голова которого терялась высоко в небе; почувствовала себя ребенком, прижавшимся к ногам взрослого человека и нашедшим таким образом опору.