Человек, шедший по центральному проходу навстречу Хокмуну, велел стражникам уйти.
Хокмун решил, что, судя по изысканности маски, этот человек стоит высоко в иерархии Ордена. А по его манере держаться он мог быть и самим магистром.
— Приветствую вас, герцог.
Хокмун в ответ поклонился — многие из его прошлых привычек все еще напоминали о себе.
— Я — барон Калан Витальский, Главный ученый императора. Насколько я понимаю, день или два вы будете моим гостем. Добро пожаловать. Я покажу вам мои лаборатории.
— Благодарю. Что вы хотите от меня? — рассеянно спросил Хокмун.
— Прежде всего, я надеюсь, мы поужинаем вместе.
Барон Калан любезно пропустил герцога вперед, и они, пройдя по всему залу мимо многочисленных механизмов, вскоре очутились у дверей, за которыми, очевидно, находились личные покои ученого. Стол был уже накрыт. Еда оказалась менее изысканной по сравнению с тем, что Хокмун ел последние две недели, но хорошо приготовленной и очень вкусной. Покончив с ужином, барон, к тому времени снявший маску и открывший бледное усталое лицо с небольшой белой бородкой, разлил вино. Во время ужина они почти не разговаривали.
Хокмун попробовал вино, оно оказалось превосходным.
— Мое изобретение. Чудо-вино, — сказал Калан и самодовольно улыбнулся.
— Да, вкус необыкновенный, — признал Хокмун. — Из каких сортов винограда…
— Не виноград. Зерно. Совершенно иной процесс.
— Крепкое.
— Крепче многих вин, — согласился барон. — Ну что ж, перейдем к делу. Вы уже знаете, герцог, что мне поручено проверить вашу психику, определить ваш темперамент и дать заключение: подходите ли вы для службы Его Величеству Королю Хаону.
— Да, по-моему, нечто подобное говорил мне барон Мелиадус. — Хокмун слабо улыбнулся. — Мне и самому будет интересно узнать о результатах ваших исследований.
— Хм… — барон Калан внимательно посмотрел на герцога. — Теперь я понимаю, почему меня попросили заняться вами. Должен сказать, вы кажетесь вполне нормальным человеком.
— Спасибо, — под влиянием странного вина к Хокмуну вернулась прежняя ирония.
Барон Калан зашелся мелким сухим кашлем. С тех пор как он снял маску, во всем его поведении чувствовалась некоторая нервозность. Хокмун успел заметить, что жители Империи предпочитают не снимать масок. Сейчас барон вновь надел ее, и кашель сразу прекратился. Хотя Хокмун и знал, что принимать высокопоставленных гостей в маске — это нарушение гранбретанского этикета, он предпочел не показывать своего удивления.
— Ах, дорогой герцог, — донесся до Хокмуна шепот барона, — кто я такой, чтобы судить, что есть здравый смысл, а что — безумие? Есть люди, которые считают нас, гранбретанцев, безумными…
— Не может быть.
— Да, да. Это те, что неспособны своим притупленным восприятием охватить грандиозность наших идей и не верят в благородную цель нашего крестового похода. Вы знаете, они говорят, что мы безумны, ха-ха! — Барон поднялся. — Ну, а сейчас, если не возражаете, мы, пожалуй, начнем.
Они снова прошли через весь машинный зал и очутились в другом зале, размерами чуть меньше первого. Там были такие же темные стены, но они пульсировали, меняя цвет от фиолетового к черному и обратно. В зале стояла только одна машина — аппарат из блестящего голубого и красного металла, с выступами, многочисленными рычагами и прочими приспособлениями. Самой удивительной частью машины было большое, похожее на колокол сооружение, подвешенное на замысловатом крюке. С корпусом машины соединялся пульт. Обступив его со всех сторон, у пульта стояла дюжина мужчин в форме Ордена Змеи. Отблески света играли на их металлических масках. Машина издавала какой-то непонятный, едва уловимый шум, похожий на дыхание зверя.
— Машина для определения интеллекта, — гордо сказал барон Калан.
— Что-то уж очень большая, — заметил Хокмун, подходя к ней.
— Одна из самых больших наших машин. Так и должно быть. На нее возложено решение целого комплекса задач. Это результат научного колдовства, дорогой герцог, а не каких-то там варварских заклинаний, которые и сейчас можно нередко встретить на континенте. Именно наука дает нам неоспоримое преимущество перед низшими нациями и расами.