— Она приветливо улыбнулась ему.
— Ну как, вам лучше, милорд?
Он, не отрываясь, смотрел на нее, и в душе его бушевали противоречивые чувства.
— Лучше? — хрипло переспросил он. — Лучше ли? Я, право, не уверен…
— Вы устали?
— Нет.
Заболела голова, и Хокмуну снова стало страшно. Он протянул руку к девушке. Думая, что ему плохо, Исольда попыталась поддержать. Руки герцога опустились, он ничего не мог с собой поделать.
— Вы очень добры ко мне, — сказал он.
— Вы странный человек, — ответила она, как бы разговаривая сама с собой. — И очень несчастный.
— Да…
Он отстранился от нее и зашагал по дорожке к краю террасы. Могут ли лорды Империи знать, что происходит в его душе? Вряд ли. Но, с другой стороны, они слишком подозрительны и могут в любую минуту дать Камню жизнь. Он глубоко вдохнул, набирая холодный воздух, и расправил плечи, вспоминая слова, сказанные графом Брассом вчера утром. «Следите за своими мыслями», — сказал тогда граф.
Головная боль усилилась. Он вернулся к Исольде.
— Я думаю, нам лучше вернуться в замок.
Она кивнула в ответ, взяла его под руку, и они направились обратно.
В парадном зале их встретил граф. Улыбка на его лице выражала лишь дружеское участие, и ничто в поведении графа не подтверждало подозрений Хокмуна. Но, может быть, подумал Хокмун, граф Брасс догадывается о природе Черного Камня, но не показывает этого, желая обмануть и сам Камень, и лордов Темной Империи.
— Герцог еще не совсем здоров, — сказала Исольда.
— Я искренне огорчен, — ответил граф. — Вам что-нибудь нужно, милорд?
— Нет, — быстро ответил Хокмун. — Ничего. Спасибо.
Направляясь к лестнице, он старался ступать твердо и уверенно. Исольда шла рядом, поддерживая его под руку.
У дверей в свои покои он остановился и посмотрел на нее. Глаза девушки были широко раскрыты и полны сочувствия. Она подняла свою нежную руку и на мгновение коснулась его щеки. От этого прикосновения по телу Хокмуна пробежала дрожь, и он глубоко вздохнул. Затем она повернулась и проворно сбежала вниз.
Хокмун вошел в комнату и бросился на кровать. Все тело его было напряжено. Он часто дышал и отчаянно пытался понять, что с ним происходит и откуда эта адская боль в голове. В конце концов ему удалось заснуть.
Проснулся он около полудня, чувствуя в теле странную слабость. Но боль почти прошла. Рядом с его кроватью сидел Богенталь.
— Я ошибался, полагая, что вы уже выздоровели, — сказал он.
— Что со мной? — прошептал Хокмун.
— Насколько я могу судить, этот приступ лихорадки вызван невзгодами, что выпали на вашу долю, и, боюсь, нашим гостеприимством. Вам нельзя было есть так много жирной пищи и пить так много вина. Нам следовало бы помнить об этом. Но не расстраивайтесь, дорогой герцог, скоро все пройдет.
Хокмун не поверил ни единому его слову, но промолчал. Неожиданно слева от себя он услышал кашель, но повернув голову, увидел лишь приоткрытую дверь, ведущую в кладовую. Там кто-то был. Он вопросительно посмотрел на Богенталя, но философ сделал вид, что ничего не слышал, и продолжал проверять его пульс.
— Ты не должен бояться, — донесся из кладовой голос графа. — Мы хотим помочь тебе. Мы знаем происхождение Камня у тебя во лбу. Когда ты почувствуешь себя лучше, спускайся в зал. Там тебя встретит Богенталь и заведет с тобой какой-нибудь пустяковый разговор. И ничему не удивляйся, если его поведение покажется тебе немного странным.
Богенталь вздохнул и поднялся со стула.
— Ну, скоро вы будете совсем здоровы, милорд. Теперь я вас оставлю. Отдыхайте.
Хокмун наблюдал за философом, пока тот не скрылся за дверью. Потом он услышал, как хлопнула еще одна дверь — ушел граф Брасс. Как они узнали правду и чем это может для него обернуться? Лорды, должно быть, уже раздумывают над неожиданным поворотом событий и наверняка что-нибудь подозревают. В любую минуту они могут дать Камню жизнь. Почему-то сейчас это встревожило его куда больше, чем прежде.
Хокмун решил, что ему ничего не остается, как послушаться графа Брасса, хотя, если граф действительно узнал, зачем он приехал в Камарг, то месть его, вероятно, будет не менее жестокой, чем месть лордов Гранбретании.