— В вас совсем нет жалости, милорд!
— Верно, — сухо ответил Хокмун. — Никакой. Мужчина, женщина, ребенок, если они — гранбретанцы или слуги Темной Империи, мои заклятые враги.
Отряд в сражении потерял восьмерых. Врагов погибло гораздо больше, можно было считать, что удача снова была на стороне Камарга. Гранбретанцы безжалостны к своим врагам, но они теряются, когда с ними поступают так же. Возможно, этим и объяснялись те небольшие потери, которые понес отряд Хокмуна.
Еще четырежды посылал Мелиадус экспедиции, надеясь разобрать плотину, и каждый раз увеличивая количество солдат, и все они были разгромлены неожиданными атаками воинов Камарга. Из двухсот всадников Хокмуна осталось около ста пятидесяти. Они должны были выполнить вторую часть замысла, а именно — постоянными набегами заставить обремененное военными машинами и обозом войско повернуть на юго-восток.
Отряд Хокмуна атаковал теперь только по ночам. Пламя огненных копий сжигало палатки и их обитателей. Стрелы его воинов десятками убивали часовых и вооруженных всадников, рыскавших вокруг в поисках тайных стоянок отряда. Кровь на мечах не успевала высыхать, и топоры затупились от смертоносной работы. Изможденные, с воспаленными глазами, Хокмун и его люди временами едва держались в седле и в любой момент могли быть обнаружены. Они делали все, чтобы выбранная ими для войска Империи дорога была усеяна трупами ее же солдат.
Как Хокмун и предполагал, Мелиадус, не стал тратить много времени на поиски неуловимого отряда. Его желание поскорее добраться до Камарга пересилило ненависть к герцогу Кельнскому, и, вероятно, он решил, что расправившись с Камаргом, он найдет время заняться Хокмуном.
Лишь однажды они встретились друг с другом. В один из набегов, когда Хокмун и его отряд уже собирались отступать, — уже светало — навстречу им выехала группа всадников в волчьих масках. Возглавлял ее барон Мелиадус. Увидев Хокмуна, добивающего мечом поверженного солдата, Мелиадус бросился к герцогу.
Хокмун заметил барона, отбил его удар и, мрачно улыбаясь, начал теснить противника.
Мелиадус захрипел.
— Примите мою благодарность, барон, — сказал Хокмун. — Прием, оказанный мне в Лондре, кажется, только прибавил мне сил…
— Послушайте, Хокмун, — ответил тихим, но дрожащим от ярости голосом Мелиадус. — Я не знаю, как вам удалось ускользнуть от Черного Камня, но поверьте, вам предстоит испытать нечто худшее, когда вы снова попадете ко мне в руки.
Неожиданно Хокмун ловко подцепил рукоятку меча Мелиадуса и вырвал оружие из рук барона. Он уже занес свой меч, чтобы нанести смертельный удар, но увидел, что на помощь Мелиадусу спешит большой отряд.
— К сожалению, мне пора, барон. Но я припомню вам ваше обещание — когда вы станете моим пленником.
Он развернул коня и, смеясь, ускакал прочь. Мелиадус спешился, чтобы подобрать меч.
— Дерьмо! — прорычал он. — Не пройдет и месяца, как ты будешь валяться у меня в ногах.
И вот настал день, когда отряд Хокмуна быстро мчался по болотистой местности, что простиралась перед длинной грядой холмов — туда, где его ждали граф Брасс, Леопольд фон Виллах и армия Камарга. Высокие темные башни, почти такие же древние, как и сам Камарг, возвышались над полем предстоящей битвы. Из всех щелей и бойниц торчали стволы какого-то странного оружия.
Завидев на вершине одного из холмов одинокую фигуру графа Брасса, Хокмун направился туда. Граф радостно улыбался.
— Я рад, что сохранил вам тогда жизнь, герцог Кельнский, — весело пошутил он. — Ты сделал все, как хотел, Дориан, и сберег большую часть людей. Даже я в молодости не сделал бы лучше.
— Благодарю вас, граф Брасс. Но сейчас не время разговаривать. Мелиадус будет здесь самое большее через двенадцать часов.
Хокмун с вершины холма увидел, как начала растягиваться цепью пехота Камарга.
Армия Камарга насчитывала около тысячи человек, и это было ничтожно мало в сравнении с огромным войском Империи. Гранбретанцев было в двадцать, а может и в сорок раз больше.
Граф Брасс заметил, что Хокмун немного растерялся.
— Не бойся, мой мальчик. У нас есть оружие получше, нежели простые мечи.
Хокмун ошибался, полагая, что армия Гранбретании доберется до границ Камарга за двенадцать часов. Видимо, они решили остановиться на ночь лагерем и отдохнуть перед наступлением. Только к полудню следующего дня камаргцы увидели приближающееся войско. Каждый из отрядов пехоты или кавалерии принадлежал определенному Ордену, и каждый член Ордена давал клятву защищать своего собрата, живого или мертвого. Это тоже в значительной степени объясняло мощь имперской армии — ни один солдат не покидал поле боя без приказа магистра.