Выволокли. Влад тут же перевернулся на спину, наплевав на грязь. Он не мог отдышаться, болели пальцы, сведенные судорогой — попробуй-ка, удержи мокрую ткань! Антон лежал на животе и хватал ртом воздух. Владу с не вовремя пробившимся юмором он показался в этот момент рыбиной, ловко выуженной с помощью веревки. Сдавленно подхихикивая, он сказал об этом Антону, и тот улыбнулся, вытирая мокрое от пота лица. Руки у него были грязные, и он только больше перемазался, чем вызвал у Влада новый приступ смеха. Мальчишка даже встать не пытался, так его разобрало.
— Фу-у-у, — наконец успокоился и с шумом выдохнул он. Разбросал руки, словно лежал не на грязной тропе, а на сухом чистом сеновале. Ну вот, в княжествах не обязательно кто-нибудь погибает, а вполне даже может быть спасенным.
Лера, глядя на это, с досадой дернула себя за косу. В последние дни Влад как-то сблизился с Антоном. Чего было больше: дружеской привязанности или просто удобства — вдвоем проще, а с молчаливым Антоном не нужно вести разговоры, — девочка не понимала. Она не говорила правду о смерти Кости не из страха перед наветом, глупо лгать при ведуне. Просто не знала, нужно ли такое знать? Взгляд Леры скользнул дальше по цепочке шедших впереди и уперся в спину Талему. Загадала: обязательно поговорить с ним на привале. Все равно скоро ведун поймет, что дело нечисто, так пусть хоть совет даст.
Ребята устали, но ехать верхом не было возможности. Уже истончились, пропали тропы, даже последняя, проложенная животными, а не людьми, осталась далеко внизу. Остановились только раз, когда прошли опасное место. Влад и Антон сменили намокшую грязную одежду, а ведун еще и настоял, чтобы развели небольшой костер. Дайарена не очень-то и противилась, взглянув на лязгавших зубами от холода мальчишек. Талем напоил их согревающим отваром, но Аля все равно ворчала, что Влад обязательно будет чихать. Лера еще подумала: ребята уже хорошо изучили друг друга, а они трое так до конца и не вписались в общую компанию. Нет, отношения нормальные, но вот так чувствовать того, кто рядом — не получится. Разве что Машку…
Лера искоса взглянула на подругу, та тут же повернула голову, улыбнулась, но так отстраненно, что сразу было понятно — девочка держится из последних сил. Ладно бы шли по равнине, так приходится карабкаться по скалам.
— Скоро уже придем, — подбодрил Рик, шедший по левую руку от Маши.
Лере вспомнилось почему-то, как подруга спросила: «Ты злишься на Тимса? Это же из-за него у Талема нет любви». Спросила, мельком оглянувшись на Симу. Лера не сразу поняла: а разве она должна на него злиться? Талем сам принял решение, сам выбрал заплатить такую цену. Тимс тут ни при чем, да и парень-то он неплохой. Попроси Леру охарактеризовать его одним словом, она выдала бы, не задумываясь: «надежный». Не злиться на Тимса надо, а пожалеть. Видно же, как он по Симе сохнет, а та хоть бы бровью повела. Лера слегка рассердилась. Ну почему так? Все им на блюдечке, люби себе на здоровье, — а Сима не желает. Эх, ей бы так!
Когда вышли, наконец, к перевалу, на небе уже появились звезды. Небольшое плато заканчивалось склоном. Далеко внизу, словно мох на дне глубокой пиалы, темнел лес. На зеленом ковре — как кто потоптался, оставив круглые проплешины. Лере показалось, что она стоит на краю старого кратера вулкана — так, во всяком случае, она его себе представляла.
Риктор, внимательно изучавший склон, ткнул пальцем в темное пятно:
— Там пещеры. Лучше переночевать в одной из них.
Лера бы согласилась остаться и на этом плато, пусть и маленьком, продуваемом всеми ветрами, так она устала. Но дайарена согласно кивнула. Девочка неприязненно покосилась на белую накидку, ярко выделявшуюся в темноте.
Воины горного племени рассыпались по склону, разыскивая удобный путь к пещерам. Ловко прыгали по камням, умудряясь точно выбирать место приземления в сгущавшейся темноте. Может, они видят, как кошки?
«Как быстро темнеет!» — удивилась Лера, поднимая голову. Звезды исчезали, словно на небо натягивали черную глянцевую пленку. Похолодало, и из долины ударил плотный поток ветра. Мгновенно пробрало до костей и пахнуло снегом. Девочка растерянно посмотрела на ребят и увидела, как изменился в лице Славка.
Сима бросила ему, очень резко:
— Успокойся! Это не Лабиринт!
Мальчик кивнул, но продолжал напряженно вглядывался в долину. Талем тоже встревожился, только дайарена и паж остались спокойны. Женщина даже не подала своим воинам знака вернуться. Пробормотала, поймав вопросительный взгляд Талема:
— Говорили же — мертвая земля.
Путники торопливо вытащили теплые плащи из седельных сумок. Лера закуталась, потерлась щекой о плотную шерстяную ткань. Улыбнулась: словно повторяя ее движение, лошадка толкнулась мордой в спину. Ладно, коль дайарена не испугалась, то и нам нечего, решила девочка. Вон уже и глаза привыкли к темноте. Или чуть посветлело?
Аля сдавленно охнула: плато заливал серебристый свет. Лера же впервые изменила своей привычке чуть что, цепляться за косу — рука замерла, не дойдя до волос. На глянцево-черном небе появился полупрозрачный серебристый шар, сбитый из мельчайших светящихся капелек. Шар менял форму, словно невидимая рука забавлялась с ним, как с куском пластилина. Появились впадины, бугорки, вытянулись два тонких гибких уса — и вот уже над долиной возникла гигантская морда дракона. Трехмерная, осязаемая до мельчайшей шероховатости на приплюснутом носу. Лоб, рельефный, в шишках, покрывали плотные чешуйки. Они ресницами-щитами вздымались над глазами — круглыми, с узкими черными щелями значков — плотно обхватывали виски и смыкались под пастью. Острые, высоко расположенные уши заканчивались пушистыми кисточками, словно у рыси. Губ почти не видно — пасть казалась просто неровным шрамом. На жилистую шею, наверняка длинную в оригинале, серебристого тумана не хватило, она почти сразу становилась полупрозрачной, таяла, исчезала.
Картинка получилась завораживающая, и Лера чуть слышно выдохнула, полуоткрыв губы. Успокаивало то, что лошади не заволновались и словно бы вообще не видели развернувшегося представления. «Красиво», — хотела сказать девочка, но в этот момент острое драконье ухо дернулось, размазывая кисточку в облако. Огромные глаза пришли в движение. Их на мгновение прикрыло пластинами-веками, и вот уже узкие зрачки уставились на путников.
Так мог смотреть старец, попробовавший в своей жизни все и после еще тысячу лет наблюдавший, как падают песчинки в часах. Выскальзывают из верхней колбы, летят вниз и ударяются о груду упавших раньше. Монотонно, одинаково, размеренно. Смотреть на них не так уж интересно, но нет никакой разницы между текущими реками, извергающимися вулканами, строящимися домами, горящими городами, рождающимися детьми — и полетом одной песчинки. Перенести такой равнодушный взгляд было невозможно, лучше ненависть или злоба, чем вот такая безжизненная пустота. Перехватывало дыхание, хотелось лечь на камни, закрыть глаза и больше ничего не чувствовать.
Лера вскинула к лицу руки с растопыренными пальцами, обманывая саму себя: вроде бы и закрылась, а вроде бы и видно. Драконий взгляд не отпускал, узкий черный зрачок казался ущельем, всасывающим испуг, желание убежать, последние крупинки самосохранения.
Ближе всех к фантому оказался Влад. Поймав взгляд, мальчик сел на землю, сложил руки на коленях и уставился в небо.
Ведун бросил повод, оставив смирно стоявшую лошадку, и побежал к Владу. Призрачная голова моргнула — на мгновение пробился сквозь муть равнодушия испуг — и снова уставилась на людей. Талем с силой толкнул мальчика в плечо, так, что тот упал, и крикнул ему, словно на перевале гремел гром:
— Закрой глаза! Все закройте глаза!
Лера не послушалась и увидела, как Талем, положив руку на медальон, резко выдохнул, точно собрался прыгать со скал. Но не прыгнул, а заговорил на древнем языке. Голос его крепчал, доходя до крика. Еще немного — и разнесется над всей долиной! Не вышло: ноги у ведуна подломились, и он упал ничком на камни.