Скосарь чуть отставил ногу и указал плетью на невысокий столб у ворот с висящим на нем бронзовым колоколом.
— Эти ворота — единственный выход из крепости. Кто пожелает, может подойти и ударить в колокол, чем признается в собственной никчемности. Ударивший в колокол получит пинка под зад и будет изгнан с позором, а оставшиеся же понесут за его трусость и слабость жестокое и суровое наказание. Ежели кто-то подымет смуту, вздумает сбежать, того изловят и накажут его же товарищи. Повторный побег карается неволей и даже смертью!
Из окна моей новой мастерской было отлично видно и слышно, как Скосарь стращает свежее пополнение. Я даже устроил себе короткий перерыв, чтобы понаблюдать эту захватывающую, театрализованную постановку. Всегда удивлялся, как однако быстро старый вояка впитал все мои уроки и новшества, что я вводил для обучения новобранцев и старой гвардии.
Стрелки моей крепости имели высокий статус и право называться элитным подразделением. Но, к сожалению, теперь их было очень мало. Хорошо обученные, сильные, выносливые, снабженные самым дорогим и надежным оружием, эти молодцы могли дать фору любой княжьей дружине, численно превосходящей их в два-три раза. Самое главное, чего я добивался от элитного подразделения, — сплоченности и верности. Взятый за основу курс подготовки иностранного легиона, адаптированный мной к этому времени и месту, служил неким фильтром, способом отсеять слабые звенья. Исходя из собственного опыта, я понял, что искать только сильных и здоровых новобранцев — накладно и неразумно. Порой в войске требовались не только сильные бугаи, но и проворные и сообразительные ребята, быть может, не самой богатырской наружности. Поэтому на службу брали всех, исключая лишь калек, женщин и стариков. Всех, кто был способен выжить в тренировочном лагере Скосаря. Здесь все устроено сурово и даже жестоко. За каждым следили внимательно, подмечали особенности и нужные навыки. Сформировалась целая служба, эдакий конвейер по штамповке универсальных солдат. Три месяца — первый этап. Проверка и подгонка под нужный стандарт физической выносливости, наработка простейших навыков. Новобранцев чуть ли не в буквальном смысле втаптывали в грязь, мешали с глиной, а потом из тех, кто сумел пройти все это, лепили заново несокрушимую, неудержимую силу, единый чугунный кулак. Следующий этап — углубленное изучение оружия, специализация. Мечи, копья, арбалеты, рукопашный бой, кто на что был горазд и все вместе. Матерые стрелки, уже прошедшие этот тяжелый курс, можно сказать, ветераны, лупили новичков до кровавых соплей, гоняли в марш-броски до рвоты. Тренировались сами и учили молодых превозмогать усталость, держать удары и терпеть боль. Все, что в знакомой мне когда-то армии называлось неуставными отношениями, дедовщиной, здесь стало частью учебного процесса и ритуалом инициации. Новобранец — дух бестелесный. Приказ любого вышестоящего по званию выполняется и не обсуждается. За каждый месяц обучения, после проверки, достойным присваивался шеврон, особая нашивка в виде дубового листочка. Не прошедшие проверку опускались до нулевого уровня и были обречены еще месяц ползать в грязи. Все как в армии. У солдат нашивки тряпичные. У старших, прошедших хорошую подготовку и выживших в нескольких боях, появлялись бронзовые. У инструкторов и, если можно так выразиться, офицерского состава — серебряные.
Владение технологиями, собственное производство — просто великолепно! Замечательный способ жить в достатке, так, как тебе хочется. Диктовать свои условия князьям да боярам, регулировать рынок, прижимая к ногтю купцов и посредников. Но главным стало все же формирование собственной гвардии. Достигнутое долгими годами тяжелого труда, построенное, изобретенное требовалось защищать, оберегать от жадных и хитроумных соседей. Одному мне было нынче невозможно уследить за всеми ростками цивилизации, что я так щедро и порой бездумно сеял вокруг себя.