Разведчики медленно, осторожно проехали мимо меня, ведя негромкую беседу. Крайняя лошадь было фыркнула, почуяв запах чужака в неподвижном воздухе, но похоже, что на ее беспокойство никто не обратил внимания.
Хлопок. И меховая шапка всадника улетает в сторону вместе с осколками черепа. Отбрасываю винтовку и бросаюсь вперед, вынимая из ножен кривые ножи. Ордынские лошади очень небольшие, коротконогие, поэтому я легко могу дотянуться до оставшихся двоих разведчиков. Одним движением бью в спину второму всаднику, так еще толком и не сообразившему, что произошло. Длинный нож легко пробивает овчинный тулуп и застревает между ребер. Вторым ножом бью точно в горло последнего всадника, опасаясь, что тот поднимет шум. Перепуганные лошади не убегают, но сторонятся меня, фыркают, поворачиваются крупом. Со вторым пришлось еще повозиться. Выдернув нож из горла последнего, быстро разворачиваюсь, хватаю за руку всадника и буквально сдергиваю с седла. Прижимая коленом, бью кинжалом прямо в темя. Рука всадника мертвой хваткой вцепилась в поводья коня, так что мне пришлось еще и надрезать сухожилия, чтобы вырвать их.
Сипло вдыхая холодный и влажный воздух, спихиваю тела убитых с тропинки. Скрыть следы не получится, и даже сильно поредевший снегопад здесь не поможет. Сейчас главное — выиграть время. Я переступил черту, ударил первым, но никаких чувств, кроме брезгливости, это не вызывает. Прежде чем поднять винтовку, набираю в руки ком снега, чтобы смыть кровь. Все, что мне сказал посыльный мальчишка, либо дезинформация, либо расчет на то, что я, как дурак, буду ждать завтрашнего вечера, пока к стенам крепости подойдет названное войско. Подойдут они уже сегодня, и очень скоро, как мне кажется.
В первый момент лошадь вздумала воспротивиться тому, что на нее верхом лезет здоровенный детина. Но после того как я сильно натянул удила — успокоилась и смирилась с неизбежным. Не жалея ордынской клячи, подгоняя нагайкой и ударами каблуков по бокам, я промчался по льду реки до развалин деревни. Снегопад к этому времени совершенно прекратился. Сквозь редкие облака стало видно колючие крупинки звезд и бледное пятно луны. Обиженная на меня за такое обращение лошадь резво умчалась в обратном направлении. Я уже не скрывался. На ходу сбросив маскхалат, взобрался на пологий берег, перекатился через заметенный снегом сеновал и оказался возле омшаника, где был колодец в мое подземелье.
Мысли роились в голове как встревоженные пчелы. События ночи держали нервы в напряжении, на пределе. Ситуация требовала срочных, незамедлительных действий.
Из подземелий я поднялся, уже когда рассветало. Сизый свет сумерек сочился в пыльные окна мастерской. Горн давно погас, наполнив помещение едким угаром. Я распахнул окна и двери. Выглянув во двор, заметил, что все тихо, и тут же поспешил вниз по лестнице.
Объявленная тревога буквально всколыхнула все дозоры в крепости. Меньше чем через минуту после моей негромкой команды, отданной начальнику караула, ворота гостиного двора стали закрываться. Стрелки не задавали вопросов, они четко выполняли приказы, не позволяя себе и секунды на промедление. Короткая перекличка показала, что готовых к бою стрелков всего около пяти сотен человек. Этого совершенно недостаточно для того, чтобы удержать оборону даже до конца дня. Возможно, кто-то из мастеров возьмет в руки оружие, но это будет слабая подмога. Олай бежал по пандусу среднего уровня бойниц, успевая на ходу взнуздывать сонную стражу.
— Что случилось?! — спросил черемис, подбегая ко мне.
— На черном болоте стоит не меньше десяти тысяч войска. Ордынцы. Но похоже, что не они одни. Руку дам на отсечение, что среди того войска и ратники соседних князей, и боярские дружины, которые недавно вручали нам грамоты мирных договоров. Иначе не смогли бы они пробраться незамеченными мимо моих партизан. А еще там наши стрелки. Сколько — не знаю, но поверь мне, это очень плохо. Сам выстави все посты, Олай. Найди Ирмека и Рашида. Я пойду склады проверю.
— Вчера разведка не вернулась в срок, — вдруг вспомнил Олай, запахивая полы шубы. — Я пока не беспокоился, только полдня прошло, думал, может, в обход пошли.
— Думать поздно, Олай, забудь о них. Крепость нам не удержать, так что вскоре для тебя будет особое задание.
Этот склад стоял отдельно. За продуктовым хранилищем во дворе столярного цеха. С виду так обычный погреб, устроенный чуть ли ни в каждом дворе. На самом деле это был арсенальный склад. Примерно три с половиной тонны пороха, разложенные по толстостенным керамическим сосудам. Каждый сосуд по сто килограммов или того больше. Обычно из этого склада брали порох для производства ракет и гранат, но сейчас я намеревался задействовать резервную схему. От склада по периметру внешней стены шел подземный проход под стенами, по которому пройти можно было только согнувшись. Через каждые десять метров, под опорами башен и стен находились ниши, куда эти самые кувшины вставали как на свое родное место. Эту систему самоликвидации крепости я продумал и рассчитал еще во время строительства. Правду сказать не думал, что когда-нибудь придется ей воспользоваться. Но сейчас такая мера была просто необходима. Выставив стрелков к бойницам, я надеялся выиграть время. Из крепости нужно эвакуировать людей. До обеда им должно хватить времени собраться и двинуться в путь по еще крепкому льду в сторону Новой Рязани. После лед взорвут, не давая врагу возможность форсировать реку. С пятью помощниками я меньше чем за два часа опустошил склад, расставив во все ниши пороховые заряды. Все кувшины соединил между собой толстыми огнепроводными шнурами быстрого горения. Как запальный механизм поставил нехитрое устройство, чем-то напоминающее маятник. Стоит отпустить грузик на тонкой проволоке, как тут же начнется отсчет десяти минут до полного самоуничтожения крепости. Тут главное не ошибиться с моментом, сделать все вовремя.