— Стар я уже, батюшка, резвым козлом скакать. За твоей удалью не поспеваю уж. Пятый десяток на исходе.
— Не дави на жалость, хрыч старый. А то я не знаю, как ты по девкам в Новгороде шлялся, вместо того чтоб караван собирать. Кто со стрелками купца стращал, когда он тебя в своем доме застукал?!
— Ну, было. Каюсь, — признал Чернорук неохотно свой грешок и оскалился, скривив ехидную гримасу.
— То-то и оно, что было, а мне сейчас жалуешься, что стар. Был бы стар, так сейчас бы пошел рыбу удить, вместо того чтоб по лесам здешним сапоги топтать.
— Скука меня одолела, батюшка. Вот бы размахнуть плечо…
— Успеешь.
— Да! С тобой успеешь! Думал, как в Москов войдем, я Михаилку-злыдня на кол вздерну, всю его рать побью. Братья вон как разгулялись, вдвоем с булавами на всю кремлевскую дружину бросились. А те и врассыпную, кто куда. Ох и страху натерпелись дружиннички, ох и биты были. Мы пока со стрелками подоспели, те уж кровавыми соплями умылись. Вот идут Наум да Мартын, глаза, что рыбьи, света не видят, а кого схватят, над землей вздернут и о колено, о колено. Первого бьют — последний в три погибели складывается. А как бояр да самого князя на крылечке заприметили, так всю дружину ту, как щенков, от себя отмели да потешаться над Михаилом стали.
— Я помешал, не дал вам, чертям, покуражиться.
— А вот когда Яшка, собака, тебя немцам предал, вот тогда уж я лютовать стал. Стрелки Яшку вмиг сыскали. Пока на двор доставили, тот посинел весь от побоев. Эх, не дождались мы казни его. Хотел бы я посмотреть, как понесет его клочки по закоулочкам.
— То Алексашки холоп, не нам над ним суд чинить.
— Да уж, не нам. А что нам нынче?! Чужая земля? Ни кола ни двора.
— А вот будешь ныть, что стар уже, так ничего и не будет. Дай срок, все заново сделаем. И крепость, и дома. Из камня сложим, да выше прежних.
— Из ведьмы той княгиня тебе выйдет под стать, — вдруг выпалил Скосарь, прикрывая кожаной накладкой механизм на плече. — Я ее после той ночи, что на озере ворожила, как узрел, чуть не онемел. Ведь только что была старуха, хоть и лютая, хоть и крепкая, а тут раз — и девка. Сразу видать — твоих кровей баба. Под стать, как есть.
— Когда твои прадеды еще не родились, друг мой, эта ведьма уж четвертую сотню лет доживала. Даже я ей не ровня.
— А кто ж тогда, коль не ты, свет мой?! Так в девках и проходит. Не кобенься, князь, а то я не вижу, как она тебе вослед глядит.
Хитро подмигнув, Чернорук запахнул широкий ворот рубахи и пошел к лагерю, оставив меня в одиночестве.
Женщины любят и ценят мужчин решительных, уверенных в себе и своих силах. Нельзя быть грубым, циничным, но порой даже простая вежливость и напыщенный такт могут показаться слабостью. Мы не в высшем обществе. Не живем в мороке фальшивых иллюзий. Ольга действительно стала очень привлекательна и ждет от меня конкретных действий. В отношениях с женщинами у меня никогда не было проблем на первом этапе. В смысле — познакомиться, привлечь к себе внимание. А позже все шло как-то не очень гладко. Прежде, еще в той, привычной жизни, всегда как-то очень быстро сворачивал отношения. После короткой семейной жизни многое понял, переоценил. Наверное, был готов стать верным и любящим мужем. Как оказалось, ненадолго, а только до ее естественной старости и неминуемой смерти. И что дальше? Искать себе новую подругу всякий раз, становясь все более циничным и расчетливым в выборе? Это судьба — решил я, собирая в большой ларец все те подарки, что успел приготовить для Ольги.
В шатре ее не оказалось. Толмач Сурт сказал, что госпожа ушла в лес за травами. Я оставил подарки на ее походной кровати и вернулся в кузню. Уже ближе к ночи, когда солнце потянуло к восходу вдоль горизонта, я отложил инструмент, взял в руки меч и поднялся на холм. Там в густом ельнике была удобная поляна, где можно было спокойно размяться и повторить основные приемы. После собственного омоложения я стал это делать регулярно. Чуть изогнутая рукоять меча удобно легла в руку. Я чуть поправил перевязь с ножнами и встал в исходную стойку. Разогреваясь, выполнил простую серию упражнений, уделяя больше внимания технике. Особая конструкция меча диктовала и особую технику. С течением времени я понял, что простое рубящее оружие проигрывает по многим пунктам. Поэтому годы экспериментов привели меня к созданию сложного клинка, рассчитанного на разные стили боя. Новым оружием можно было рубить, колоть, сечь. Сложная заточка, особые углы, безопасный обух и перекрестье, само по себе созданное для ближнего боя, делали оружие очень опасным. Пройдут годы, прежде чем у потенциального врага появится что-то подобное. Если сравнивать со знакомыми типами оружия, то новый меч больше напоминал шпагу, но чуточку искривленную и заточенную только на три четверти. Сложные удары клинком сопровождались не менее техничными переворотами, стойками и выпадами. Острие разило с такой ювелирной точностью, что я мог себе позволить срезать пуговицы на камзоле противника и колоть в щели, сочленения доспехов и шлемов. Балансировка оружия позволяла поражать выбранную точку из самых разных положений. Сравнивать с мечами русских ратников, с оружием немецких рыцарей и уж тем более с примитивными рогатинами и ножами северных племен чухонцев и ливов вообще не имело смысла.