— Жилистый да постный, и шкура облезлая, — прохрипел в опасной близости незнакомый низкий голос.
— Вот прознает десятник Фома, что ты вместо колдуна проклятущего за зайцем гонялся, будет тебе трепка, — ответил ему кто-то более молодой. — Тулуп тебе на голову намотают да каблуками или ножнами так огуляют…
— Прикуси язык, место знай. Прежде чем колдуна проклятущим поносить, ведай больше. То, что князю тот Коварь поперек горла встал, то нас с тобой не касается. Рыскать его по болотам — сущая пропасть. Он уж давно у себя в светлице меды пьет…
— Епископ три дня над теми стрелами молился, святой водой окроплял!
— Что проку-то, — возразил все тот же угрюмый бас, — Алексий Рязанский и дом Коваря крестным ходом обошел, и всю крепость святой водой из ушата окатил, и детей его крестил. Кабы не добро мое да двор, снялся бы я и сам к Коварю в крепость пошел. Не стану я его по раменью здешнему рыскать, не лют он мне. И тебе, дурню, наука. Вон хоть жилистого да тощего зайца есть до полночи стану, а не пойду след смотреть. Да и нет того следа, это уж ты мне поверь.
Судя по голосам, на краю оврага было только двое охотников. Один молодой, рьяный, второй в годах и, видать, умудренный. По разговору стало понятно, что ни тот, ни другой особого рвенья в моих поисках не проявляют. Но это вовсе не значит, что я должен тут же объявиться и выдать себя. Став еще более осмотрительным, я почти неслышно перекатился в сторону и медленно пополз прочь, стараясь контролировать каждое движение.
— Вниз по воде боярина Акима сотня стоит, там и дом его, и дети. Вот люди Акима, попадись им Коварь, спуска не дадут. У них с князем-колдуном свои счеты, — бубнил все тот же хриплый бас, заглушая собой звуки леса. — Нынче уж, видать, поспел гонец до тех людей, чтоб дозором становились да реку перегородили. Вот пусть они и ловят. А ты, сирота, сиди да уму-разуму набирайся. Прежде чем на рожон брюхом переть, смекни, кто тебя дурака хоронить станет. Тут без того колдуна клыков да когтей вся дубрава, так что ухо востро держи да копье под руку…
Молодой ответил тихо, так что я уже не услышал. Да и некогда мне внимать их праздной болтовне. Одно ясно, что хоть и выполняют приказ князя рыскать по лесу, а не торопится его челядь дворовая.
Запах реки и еле слышный плеск воды стал для меня как свет маяка в бушующем море. Я уже видел сквозь ветви водную гладь, отражающую безоблачное вечернее небо. Главное — не спешить, внимательно осмотреться по берегам, постараться не выдать себя и, как стемнеет, не теряя времени, отправиться дальше, надеясь опередить преследователей.
Мысленно все продолжал себя накручивать. Видимо, интуитивно поддерживая нужный тонус. Вот же, дурень! Угодил в подлую ловушку. И, как нарочно, никого из своих людей не позвал в дорогу. Хоть бы одного из стрелков сопровождения прихватил на всякий случай. Век живи, век учись, как говорится. Будет мне жестокая наука, чтоб не подставляться, если выберусь, конечно. Ведь сам же до сих пор в толк не возьму, какими богатствами и ресурсами владею, что каждый готов на немедленный удар в спину, лишь бы отщипнуть хоть малую толику. Стоит поразмыслить на досуге на эту тему. Если доведется.
Слева от меня вверх по течению тянулась довольно длинная песчаная коса. Чуть ли не теряя сознание, я с трудом добрался по оврагу к изгибу реки, вплотную подходящему к лесу. Проползая к поросшему яру, даже приметил большое бревно, но прежде решил внимательно осмотреться. От усталости и потери крови клонило в сон, но я не мог себе позволить отключиться. Только не сейчас, когда мне удалось вырваться из болот и незамеченным добраться до большой воды, проделав чуть ли не полпути к возможному спасению. Найдя укромное, защищенное со всех сторон кустарником место, я скинул маскхалат, перемотал импровизированные бинты на груди и спине. В густеющих сумерках все раны казались не такими уж страшными. Промокшую и грязную повязку на плече, сбившуюся во время движения, пришлось сменить на новую. Ощупывая припухшие края раны, я понял, что лекарство все еще действует, боль почти не чувствовалась, и, наверное, именно этот фактор позволял мне продолжать путь в таком резвом темпе.
Над горизонтом показался тонкий серп луны, яркие звезды стали заметны в темно-синем небе, ветер на берегу утих, и над ртутной гладью воды заструился жиденький туман. На реке каждый звук слышен на многие сотни метров. Стоя на одном берегу, можно без труда слышать, как негромко бормочут бредники на куцых стругах посреди течения, как бренчат бубенцами пасущиеся коровы на заливных лугах. Но только не здесь, не в этом глухом месте, где присутствие человека не ощущается совершенно. Неспешное течение воды таит в себе много тайн и опасностей. Река коварна и убийственна для самоуверенных глупцов, но если уважать ее, понимать, то она может стать спасением.