– Я разных девушек встречал, но настолько бесстыжую лгунью вижу впервые, – проговорил, скрестив руки на груди. – Тебе ведь прекрасно известно, о чём я хочу поговорить, но ты всё равно продолжаешь строить из себя дурочку.
По правде говоря, я даже не знала, что на это ответить. Все знакомые слова и звуки просто в один момент вылетели из головы, а язык будто бы прирос к нёбу.
– Молчишь, – усмехнулся Брелдан. – Молчи. Я сам всё расскажу. Но тут и рассказывать особо нечего. Просто недавно из-за одной особы мне пришлось почти сутки провести в камере городской тюрьмы по обвинению в изнасиловании. Ты хотя бы представляешь, что это значит для аристократа? От меня была готова отказаться семья!
Поначалу он говорил спокойно, но в последней фразе в его голосе мне почудился настоящий рык. Дан явно был взбешён, но при этом хотя бы старался держать себя в руках.
– Но знаешь, что хуже… – бросил он, делая ещё один шаг ко мне. – Пусть обвинение и сняли, но от репутации насильника мне вряд ли когда-то удастся отмыться. Это позор. Это клеймо. А после слухов, что ту самую девушку нашли мёртвой, меня ещё и в убийцы записали.
– Сожалею… – хрипло выдавила я из себя.
– Сожалеешь?! – бросил он и вдруг наигранно рассмеялся. – Ты сожалеешь?! О том, что поставила крест на моём добром имени?!
– Но причём тут я? – предприняла последнюю попытку спастись.
– При том, Эмирьяна Дальго, что это всё сделала ты.
Он приблизился почти вплотную… а я отвернулась. Но Дан тут же поймал меня за подбородок и повернул мою голову к себе, заставив смотреть в глаза. Я попыталась убрать его руку, но от перехватил мои запястья другой и пришпилил к стене.
– Сначала я был уверен, что это чья-то продуманная спланированная акция. Что таким образом некто желает навредить моему отцу перед началом официальной предвыборной компании. Три самых именитых детектива столицы изначально пошли не по тому следу. И лишь увидев тебя под деревом у машины Рози, я осознал собственную ошибку.
– Чего ж сразу не набросился с обвинениями? – рявкнула я, чувствуя себя пойманной в силки дичью. – Зачем ждал почти неделю?
– Решил сначала всё выяснить наверняка. Не стал уподобляться некоторым, – ответил Брелдан и… отпустил меня. – Теперь я знаю о тебе всё. И про искусственно привитый дар, и про бедняков-родителей, и про лабораторию, где ты была любимым экспериментом некоего профессора Ченджа. Всё искал причину, по которой ты решила меня оклеветать.
– Я не хотела, – призналась, закрыв пылающее лицо руками. – Не хотела. Я обозналась!
– Обозналась, – бросил он с горечью. – Просто напилась, подцепила в клубе какого-то неадекватного мужика, который решил взять тебя силой, а потом просто свалила всё на меня.
– Я была почти трезва! Просто дико напугана. А когда поняла, что обвинила не того, сразу сказала полицейским!
– А потом сбежала, забыв зафиксировать показания! – выпалил Дан, сжав кулаки. – Ты одной фразой едва не сломала мне жизнь! Угробила репутацию! Сделала монстром на всю страну!
Я покаянно вздохнула, заставила себя сесть ровно и посмотреть ему в глаза.
– Прости, – сказала тихо. – Если это можно хоть как-то исправить, то я готова.
– Слишком поздно, – проговорил он с горькой иронией. – Лучшее, что можно предпринять сейчас – сделать вид, что того недоразумения не было.
После этих слов у меня словно камень с души упал. Даже дышать легче стало. Ведь получается, что он вызвал меня сюда лишь для того, чтобы всё высказать в лицо? Выговориться? В таком случае я готова слушать его хоть всю ночь.
Но тут Брелдан снова коснулся моего лица, от чего я непроизвольно вздрогнула… но не отстранилась, не вскрикнула, и вообще не издала ни единого звука. Просто в один момент осознала, что банально не могу пошевелиться.
И дело тут не в страхе или иных эмоциях…
На меня просто наложили обездвиживающую руну.
Убедившись, что магия подействовала как надо, Дан поймал мою безвольную левую руку, перевернул её внутренней стороной вверх и принялся выводить на ней извлечённой из кармана чёрной ручкой какие-то незнакомые мне символы.
Вот в этот момент меня словно ледяной водой облили. Ведь такие штуки использовали только для самых сложных рун… и для проклятий.
– Сидя в камере, осознавая всю тяжесть собственного положения и всей этой идиотской ситуации, я был готов на что угодно, лишь бы всё исправить. Лишь бы получить возможность оправдать своё честное имя.
Он говорил ровно, почти без эмоций, при этом оставался полностью сосредоточен на нанесении рисунка. Я же всеми силами пыталась сбросить оцепенение. Увы, безуспешно.