Ну, рысь эта Клава, и думает она по-рысьи. Хотя логика в её словах есть. Из того, что нечто не произошло в этом году, вовсе не следует, что оно не произойдёт в следующем. Польши ведь уже нет на границе. Просто после нервов лета 1941-го я немного перегорел.
Но бог с ним, до новой весны всё равно ничего не будет, тем более что зазвонил телефон. Авдей снял трубку, послушал и, сказав:
— Ага, — положил её на аппарат.
Оказывается к нашим воротам прибыли рабочие, и Авдей к ним вышел на четверть часа. Когда вернулся, за окном что-то омерзительно завыло и затарахтело. Светка с озадаченным личиком принялась вертеть головкой. Видимо, рабочие уже приступили. Мы поблагодарили Клаву за труды и пошли в спортзал.
Дело это стало для меня очень ответственным! После занятий с Дементием Архиповичем и Степаном Андреевичем даже Катя со шпагой мне ничего не сделает, а воины-рыси без шпаг стали мило предсказуемы.
Но мне же преподаватели велели совершенствоваться. И моя ведь Катя, и моего клана воины-рыси, их требуется развивать. Развивать, а не выпендриваться! А в развитии главное — не калечить. Даже если рысям в трансе кажется, что их-то покалечить трудно.
Зато после напряжённой физкультуры в гостиной нас ждали отец Василий, доктор Павел Фёдорович и новый курьер из штаба. Только успели с ним под рабочий шум познакомиться, Миланья всех позвала к столу.
Вкусный обед прошёл в традиционном молчании, даже за окном сделали перерыв. За десертом доктор хотел поговорить со мной о здоровье, но я сказал, что разговор у нас будет серьёзный, и попросил отца Василия и курьера штаба подождать меня в гостиной.
Ровно в час рядом снова заработали отбойником. В отдельной комнате Павел Фёдорович на меня вопросительно посмотрел, а я взял у Кати Светочку и сказал ему:
— Куда лучше положить, чтоб вы глянули ребёнка?
— На стол, пожалуйста, — молвил врач.
Я аккуратно уложил, и Катя её бережно развернула. Павел Фёдорович вынул из своего саквояжа стетоскоп и под треск и всполохи сварки снаружи долго слушал девочку. Заглянул ей в ротик, смотрел в глазки, нежно пальцем постукал по коленкам.
Потом взял у малышки из пальчика немного крови — вот рёву было! А ссаться она не желала из природной вредности. Сделала суровое личико, плотно сжав губки. Смотрела испуганно, мама стояла над ней со стаканчиком, я задумчиво кивал, а доктор говорил о здоровье Светки и вообще о возможных детских болезнях. Малышка продержалась почти час!
Наконец, доктор уложил в саквояж стетоскоп, склянку и закрытый стаканчик и заверил, что дочка у нас здорова, но за ней следует наблюдать и сразу ему звонить. Катя Светку снова замотала в простынку, и мы простились с доктором — дальше его провожала Миланья.
На улице, вроде бы, утихло. Я и Катя со Светой зашли в гостиную, сказали военному взять себе стул и повели его и священника в кабинет. Там Катя и Света расположились в моём кресле, курьер и священник на стульях, а я поближе к народу задницей на столе.
Отец Василий благодушно предложил военному начинать первому, и тот открыл папку. Он забубнил, подавая мне документы, я их просматривал, подписывал и возвращал. Воина ничто не беспокоило, ему точно не поручали меня надуть, и я его быстро отпустил.
Свою папку открыл отец Василий. В темпе покончили с рутиной, и он перешёл к основному. Любимый Совет обороны придумал, как ему выйти из ресурсной зависимости. Его поддержали княжества, Московская гордума уже ратифицировала решения, и для нас они обязательны.
Отныне для особых программ из списка Совет может рассчитаться бумажными обязательствами. Выдал, допустим, боярин такой-то, совершенно добровольно, сто тысяч тонн реальной стали такой-то марки со своих складов, и за это ему вручат вексель, по которому тот получит сто тысяч тонн стали той же марки через пять лет.
Если же таких идиётов окажется недостаточно, Совет уполномочен в особых случаях, с одобрения местной думы изымать материалы не добровольно. Тогда умный боярин такой-то просто получит вексель, а с ним может хоть охрипнуть и считать себя умным дальше.
Данное положение распространяется только на те ресурсы, что в особых складах хранятся до особого решения Совета. Такое решение принимается из-за выбывания данного ресурса из списка или с началом большой войны, чтоб все думы признали, что она большая.
Ясно, что нынешняя ситуация под это не подпадает, но делать-то Совету всё равно что-то нужно, а то некоторые бояре реально охамели и считают себя умнее всех.
Теперь подумаем, что же нам делать. Кстати, отец Василий пересмотрел отношение к продаже мною алюминия. Но как быть с остальным? Я уставился на свои спокойно лежащие на колене руки и крепко задумался.