Хотя оно не моего ума дело. Кадеты прощались с учителями, военные давали последние наставления и желали вернуться. Англичанка смотрела на нас широко распахнутыми глазами, словно старалась запомнить каждого. Наказывать перестали, мы просто вместе закопали позиции. С особым чувством ездили на танках, скоро на таких же машинах мы пойдём в бой.
В четверг я читал «Московский еженедельник», привык, наверное. Главная тема вероломное нападение Европейского Союза. Думы княжеств, царства, и парламенты королевств признали войну большой, ввели у себя военное положение и наделили советы полномочиями.
Совет обороны объявил всеобщую мобилизацию. Война будет вестись до полного освобождения всей территории Гардарики и пока все не убедятся, что ни одна падла европейская больше не дёрнется. Я так понял, пока шевелится хоть один европеец.
Начат сбор средств в фонд победы, выпущены облигации займа. Редакция «Московского еженедельника» присоединяется и что-то передаёт. Движение «Отечество» подключилось и предлагает Совету обороны считать его своим подразделением. За поддержку Совета выступили трудовые коллективы…
Блин! Всё время забываю, что здесь не там. Здесь мнение не задаётся партией сверху, в магической Гардарике за мнение не сажают… только бояр на дуэлях убивают, но это другое.
Приводятся слова поддержки дружеских государств. С какого-то перепугу к нам обратились Британия и Конфедерация. А «дружеская» Бизантия высказалась за скорейшее урегулирование «конфликта». С-с-с…
Сводок с фронтов пока почти нет, но враг, конечно, просчитался и везде встречает героический отпор. Ну, скоро всё увидим своими глазами, какой отпор, и кто что не учёл.
На выходной отпустили всех, но кое-кто остался в Корпусе. Одним слишком далеко, у других нет другого дома…
А за мной приехала Клава. По пути рассказала, что Павла Фёдоровича мобилизовали, из клиники обзвонили пациентов перед закрытием. Все частные клиники закрываются и переходят в ведение Совета. И вторую нашу «Волгу» Катя передала в фонд, машину уже забрали.
Дай доктору бог вернуться с войны, а лишним броневик на фронте не станет. И даже если не на фронт забрали, пускай — Катя же так решила. Провёл с ней и Светой выходные. Дочка ещё не понимает, куда делось столько взрослых, и почему вдруг все стали такие душевные…
Потом экзамены, возможно, последние в жизни. И сдавали мы их, как последний раз. Хотелось что-то себе и всем доказать, а если разобраться — одни эмоции.
Разрешили позвонить домой и предупредить, что выходного не будет. После экзаменов на плацу ректор зачитал приказ Совета. Выпускникам присвоить звания младших лейтенантов, пятому и четвёртому курсам сержантов, остальным рядовых.
Решением Совета из-за особых обстоятельств три кадета получают индивидуальные назначения, остальные направлены в дружину боярина Большова.
От себя Григорий Васильевич приказал получить военную форму, переодеться и подходить снова на плац. Нас отвезут на вокзал автобусами, там нас ждёт литерный поезд на войну…
Дед отчего-то взял паузу и странно домашним голосом сказал:
— Идите, ребята.
Я бегом обернулся и сумел сесть в первый автобус. Полтора часа в дороге, и на перроне я сразу их увидел. Катю со Светкой на руках, Миланью, Надю и Клаву. До отхода поезда мы друг другу отчаянно улыбались, что-то говорили и даже смеялись.
Я их всех расцеловал, когда поезд уже тронулся. В этот раз точно не дёрнут стоп-кран. Я догнал последний вагон и рысью запрыгнул на площадку, меня подхватили крепкие руки. И я сразу ушёл в вагон, не оглядываясь. Не хочу видеть, как Миланья меня крестит.
Двое суток даже в плацкарте кадету отдых. Хочешь — спи на отдельной полке, не хочешь — просто валяйся или болтай с другими кадетами. Все вокруг свои.
А захотели размяться, так с нами ехали настоящие военные, наши командиры. Три раза в день назначали, кто побежит на кухню и пойдёт обратно с вёдрами супа, чаю, мешками хлеба или стопками мисок.
Я опасался нападений вражеской авиации, но мы ехали даже днём, и нас никто не трогал. Всё должно быть совсем иначе! Чтоб ехали в товарных вагонах стоя, чтоб кормили на полустанках из полевых кухонь. И чтоб «Воздух!» каждый час.
Но ладно, встали среди дня в каком-то городке, и нам сказали, что приехали. Вышли на привокзальную площадь, построились, и военные нас повели колонной по двое куда-то на окраины.
Привели в пустой военный городок. Отдохнуть с дороги не дали, снова построили на плацу, и к нам вышла группа офицеров. Самый из них старший сказал, что он капитан Лунин наш новый командир, а мы его танковый полк.