— Бах! Бах! Бах! — стреляю с колена с секундным интервалом.
А он ведь только внушает, за внушением меня не чувствует…
— Бах! Бах! Бах! — продолжаю огонь с той же позиции, как дурак.
У меня всего два патрона, но до призрака осталось двадцать метров. Я уже отчётливо чувствую, что человека там нет. До его хозяина метров тридцать, но не больше сорока. Тот маг напряженно на меня смотрит и внушает. Но когда я смогу его почувствовать, он отбросит морок и сам откроет беглый огонь по сидящему на колене мне. Я, конечно, что-то почую, сильно буду удивляться и не понимать…
А вот хрен тебе, сука! Рывком прыгаю вправо и сразу в перекат. Сам рассредоточил взгляд, качусь и ищу эту скотину.
— Бах! Бах! — взметают пули султаны снега, где я стоял на колене.
Теперь всплеск настоящей злости. Легко его нахожу, он тоже сидит на колене. До него доходит, что где-то его план дал осечку. Злоба гаснет, сменяется удивлением. Я подскакиваю и бегу к нему…
— Бах! Бах! — палит он.
Я вовремя резко прыгаю в сторону. И снова иду к нему. Я не стреляю, и он вдруг понимает, что его сидящая фигура — просто неподвижная мишень. Судорожно подскакивает, но нервы у господина явно ни к чёрту — подвернул ногу и падает. А я уже близко. Смотрю в полные ужаса зелёные его глаза и поднимаю револьвер. С десяти метров. Он вскидывает руку с пистолетом…
— Бах! — заканчиваю дуэль попаданием в переносицу.
Пистолет выпал из его руки…
Вы, наверное, будете смеяться, но у дохлого боярина перед отрезанием его головы нашёлся на шее амулет. Точёная кость в виде черепа и колдовские символы на нём. Катя считает, что делали его европейские маги — символы точно не славянские руны. И не скандинавские. Такое на камнях пишут в Европе те, кто поклоняется тёмному началу. Их подозревают в кровавых жертвах! Даже в человеческих!
На этом месте я старался не улыбаться и согласился с Катериной, что амулет следует показать ведающим многие тайны монахам Православной Церкви. Может, нормальному человеку к амулету нельзя даже прикасаться, не то что хранить.
Тотемные воины-рыси вообще к амулетам отнеслись мрачно, особенно Авдей с Мухаммедом. Они все такие продвинутые и опытные раньше про амулеты только слышали. А я, ещё не достигнув совершеннолетия, снимаю второй. С убитого мною врага. И что будет дальше, они себе не представляют.
Я им спокойно сказал, что дальше ничего страшного не случится. Коли политинформацию опять профилонили, приступаем к физкультуре. Все заулыбались и прошли в спортзал.
В разгар тренировки я будто невзначай посетовал, что рысь пошла нынче не та. Какой-то малолетний маг выстаивает против них в трансе по пять минут, профессиональный раунд на секундочку, а иногда за воображаемые канаты выносят даже рысей.
Рыси мою шутку смешной не нашли, особенно озлобились Клава и Надя. Мухаммед же посоветовал прошвырнуться по рынку — авось, кого получше найду. Авдей развил его идею:
— Не смотри на горностая. У них в трансе бонус к собственной силе и скорости, когда реальная драка насмерть. Упоение или бешенство. Если нападают, усиливаются почти на две трети, а если что-то своё защищают, то на треть.
— У воинов-росомах наоборот, — ворчливо добавил Мухаммед. — Только горностаи и росомахи искренне должны считать это что-то своим.
— Потому для них так важно воспитание патриотизма, — задрав палец, молвил Авдей и буднично договорил. — А в учебных схватках нет никого сильнее рысей.
— Короче, сам виноват, — серьёзно сказала Катя.
Она занималась с тренажёрами и с Надей или Клавой. Другим к драгоценной Катеньке подходить не рекомендовалось, девочки зверели. Потому я с покаянным видом со всеми согласился и продолжил занятия.
После физкультуры душ, и в кадетской повседневке вышел в гостиную. Там со всеми вместе учтиво поздоровался с курьером штаба и с Павлом Фёдоровичем. С доктором я успел поговорить до обеда, сказал просто, что не жалуюсь пока на самочувствие. Он на меня посмотрел добрыми глазами и поверил. А вот к военному у меня появились вопросы.
За столом, понятно, ничего не обсуждали. После обеда Павел Фёдорович увёл Катю на осмотр, а я военного в свой кабинет. Усадил его в кресло для посетителей, сам разместился на боярском своём троне и душевно проговорил:
— Старик, вот как сам думаешь. Почему я должен вас каждую неделю запоминать, точно зная, что это ни к чему — через неделю нового пришлют?
— Так эта, — смешался воин. — Ну, сам смотри. Пакет нам дают вечером в субботу. Быть обратно с докладом мы должны в понедельник, как начальник приходит. У тебя, бывает, до двух часов, да в дороге двенадцать…