— Десять процентов, — кротко улыбнулся отец Василий. — За эту долю Церковь меня благословит заняться твоими делами.
— Церковь? — переспросил я.
— Самому мне от тебя ничего не нужно, — смиренно ответил он.
— М-м-м — промычал я, почесав щёку. Всё равно же понимаю в этом ещё меньше Кати. А тут Церковь всё-таки. — Можно рискнуть. Но о назначении персоналий только через мою подпись!
— Само собой, боярин, — сказал Василий и подал мне документ. — Подпиши тогда.
Я прочитал текст договора. Вроде, без подвоха. Решительно подписал и подал священнику.
— Теперь поговорим о налогах, — сказал тот, отложив бумагу. — Твои предприятия могут развиваться и кредитоваться лишь сами. Если ты захочешь перебросить средства, тебе придётся заплатить налог с личного дохода.
— Да пока не требовалось, — проворчал я. — И Катя говорила, что Православный Фонд против кредитования.
— Это Кате говорили, — без улыбки сказал отец Василий. — Я же предлагаю зарегистрировать из твоих предприятий фирму. Так ты избежишь несправедливых налогов. Однако, это будет уже большая фирма, ей просто нужно выпустить акции… — я скривился и он добавил. — Часть уже готова купить Церковь. Плюс кредиты под имущество предприятий — будет, что вложить в строительство и наполнение разных хранилищ. Ведь это ты поручил Кате в последней её записке?
Совершенно замороченный я потряс головой и сказал:
— Ладно. Давай документы на подпись.
Повторилась та же сцена, что уже была с курьером штаба. Я просматривал и подписывал документы. Нет! Из-за этого я попадал в мир магии⁈
— У меня пока всё, — молвил отец Василий, укладывая документы в папку. — Разреши откланяться?
— Всего хорошего, — вымучил я улыбку.
Он ушёл, а я подумал, что можно обойтись и без всего этого. Где-нибудь под мостом.
Под мост мне, конечно, не хотелось, потому прихватил я Авдея и Мухаммеда и поехал в гордуму. Распорядился половиной сельских земель покойного, производственные он недавно мне отчего-то продал. Так же я подписал документы, что прибираю к лапам его пехотную дружину…
Вот почему меня вызывают на поединки сплошняком приверженцы пехоты, не владеющие ни одним самым устаревшим броневичком? Из-за своего миролюбия? Уже весело.
И мне ещё везёт, что не обращаются из других княжеств. Хотя тут отдельное «спасибо» Князю Москвы — мало в других княжествах желающих быть ему другом.
Врагов там больше, но последнее время вызов меня на дуэль связан с серьёзными осложнениями. С недавних пор нужно в другом княжестве совершенно отморозить мозги, чтобы меня вызвать.
В общем, я, кажется, прав — Князь Москвы немного тормоз. Если бы он сразу обратился к своим врагам, меня б уже закопали. А сейчас поздно дёргаться.
Вот зашёл я после гордумы в церковь и поставил свечки, и за князя, и что он тормоз, и за раба божьего Вову, а так же попросил называть его имя в поминальных службах девять дней. Боярина Вовой звали. И сам постоял перед образами, прошептал «Отче наш»…
Из церкви сразу домой. Всё уже про европейцев знаю, вот и нафиг эти библиотеки с их газетами. Дома зашёл проведать девчат, Катя отдыхала, а Надя дежурила. Размышляя, от чего там надо отдыхать, прошёл в кабинет.
У себя вынул с полочки учебные материалы и решал задачи со звездой, что назрели, и ломал голову об действительно крепкие орешки. Такие пошли дела, что из Корпуса на халяву скоро не выпустят, нужно заранее включаться в гонку.
В двери коротко постучали, вошёл Авдей и сказал:
— Пора.
Я встал из-за стола и прошёл к дверям. Оделись и спустились в гараж. Воины-рыси невозмутимо проверили «Волгу», все сели и поехали к Перунову камню. В пути молчали и смотрели перед собой.
Приехали и так же в молчании вошли в лес. Ровным шагом вышли к камню. У валуна я сказал первые за долгое время слова:
— Доброго дня, Григорий Васильевич.
— И тебе привет, Артём, — молвил высокий дед в генеральской шинели с футляром под подмышкой.
— Странно, — сказал я вторые слова. — Ещё не приходилось приехать раньше соперников.
— И машины их нет, — глубокомысленно сказал дед. — Ждём пятнадцать минут с небольшим запасом.
— А потом? — спросил я с интересом.
— А потом твой противник лишится боярского звания, — проговорил генерал-лейтенант.
— Но если у него справка вдруг! — возразил я.
— Для смерти нет уважительных причин опаздывать, — сказал Григорий Васильевич. — Нужно выходить пораньше.
И опять я не нашёл, что возразить ректору. Мы молча и спокойно смотрели в лес. Через четверть часа среди деревьев показалась одинокая фигура. Она приблизилась, и стало ясно, что это мужчина средних лет, одетый в приличные серое пальто и норковую шапку.