— Волки и горностаи, наверно, не захотят меня видеть, — вздохнул я.
— Сам виноват! — строго сказал Терентий. — Некогда им, оба клана ещё в Китае.
Глава 15
— Всё это очень интересно, — скептически хмыкнет пытливый читатель. — Но как там Дитрих и Штанмайер? Автор бросил этих персонажей?
И автор поблагодарит читателя за очень своевременный вопрос. Конечно же, автор не бросил профессора и его доцента, просто не знал, как к ним перейти. А теперь знает.
В целом Штанмайер и Дитрих жили прекрасно! Особенно про Отто и говорить нечего. Он так же трахал горячую жену студентку дома, жену Ганса дома у Ганса прямо при Гансе и ещё на службе свою секретаршу.
В перерывах профессор просматривал отчёты группы Дитриха, трепал того за шкирку и таскал с собой на доклады начальству или брал на встречи с нужными людьми в качестве секретаря. А вечерами, когда никто не видит, прятал в своём подвале золото и камни, что скупались через третьи руки.
А Дитрих вспомнил, что у него красивая фамилия Шепард. Его по немецким меркам состоятельный папенька занимал в одном из банков значительный пост и мог жениться на не такой состоятельной, но обладающей магическими способностями маменьке Дитриха.
Родители заплатили за проверку и развитие магических способностей сыночка у дорогих частных специалистов и при всей его отвратительной наружности очень Дитрихом гордились. Особенно когда тот отучился в университете и уехал в Берлин.
Вот в благодарность родителям Дитрих благосклонно позволял Мари в койке и вообще везде называть себя херром Шепардом. Раньше его жалели даже подчинённые, и он был для всех беднягой Дитрихом. Теперь же Дитрихом доцент остался лишь для профессора, а подчинённые называли того херром Шепардом и тихо ненавидели. Впрочем, на их трудоспособности это никак не сказывалось, и Мари зачитывалась отчётами группы перед тем, как передать их куратору.
Русский разведчик по возможности сократил свои контакты с самим Дитрихом, отчасти, чтоб его не подставлять, отчасти из-за его вида, и Мари носила на встречи аудио-плёнки, что снимала с аппаратуры, которую напихала всюду, включая Ганса, копии отчётов группы Дитриха и свои отчёты, о чём ей Дитрих рассказывал в койке.
Куратор только марки в конверте раз в месяц в той же кондитерской передавал Дитриху лично, а то чёрт этих немцев знает, особенно Мари. А у неё, между прочим, тоже были чувства! Она не могла заставить Дитриха прицепить под одежду диктофон, объяснить, как это важно.
Враз же спалится охламон! Лучше уж умело направлять Дитриха вопросами, вовремя меняя позы. Дитрих по-прежнему ненавидел русских, такое в Европе не лечится, и прекрасно понимал, кому и что рассказывает. Но это ведь его Мари! Он всё-всё ей рассказывал и яростно драл, как ненавистную ему Гардарику.
Говорил он о встречах Штанмайера с представителями кругов, куда брал профессор страшного секретаря. Все собеседники с ещё большей яростью крыли ретроградов, которые хотели с Гардарикой мира. Эти старые козлы думали, что на их век хватит, и с каждым мирным деньком ещё наглее радовались.
Самая агрессивная часть кругов из-за мирных дней возмущалась всё яростнее и выступала за немедленное нападение, невзирая на время года. Для них главное напасть в любое время, хоть зимой, а дальше тупые русские разбегутся.
Всего треть полных идиотов говорила лишь в пользу нынешней прогрессивной и управляющей молодёжи, в нормальном обществе они составляли бы большинство. Но мы имеем дело с миром магии, так что Дитрих ничего странного не заметил.
Вторая треть собеседников, кто выступал за нападение летом 1941-го года, в июне ходила возбуждённо-радостная и чего-то ждала, потирая ладошки, но с началом июля каждый день мрачнела и в конце месяца склонялась к последней трети. Те утверждали, что нападать нужно в 1942-м, только хорошо приготовиться и запудрить тупым русским мозги.
Сам Дитрих русских тоже считал тупыми и ненавидел, иначе, зачем вообще на них нападать. Однако ненавидеть и считать — это всё эмоции, а Дитрих серьёзный учёный. Его группа решала проблему, составляла отчёты, ими зачитывалась сначала Мари, потом изучали в Москве, наискось просматривал Штанмайер и выпускал с ними выступать Дитриха перед большими людьми.
В начале августа вернулся профессор из Италии, где отдыхал с женой, потому отчёт группы посмотрел небрежнее обычного. Вообще, хотел глянуть для очистки совести, но стало как-то не до того. Потребовали его внимания более важные дела.