Ага, стрельба резко стихла, противник пытается уйти. А колёса на дисках, справа точно пробиты. И выбежали уже из КПП ребята с винтовками. Во! Снова стрельба из военных образцов — уж их-то выстрелы я ни с чем не спутаю.
— Вставай, — раздался голос Авдея.
Я выхожу из правой двери и поверх своего капота оглядываюсь. «Лада» противников далеко не уехала, стоит уже прошитая по нескольку раз из пяти винтовок. Военный осторожно подходит сбоку и сзади, открывает дверцу. Вываливается тело в сером костюме и с дисковым автоматом.
Против брони «Волги» даже в упор никакого толка. Впрочем, водитель выйти из машины успел. Подхожу к нему, поднимаю сумку за ручки…
Ну, ёлки! Прострелили в нескольких местах, и в крови! Домашку за всё лето придётся переписывать! Вот козлы!
С грустным вздохом оборачиваюсь к рысям:
— Ждите следствие, парни уже позвонили с КПП. А я учиться.
— Удачи, — сказал Мухаммед без выражения.
Я кивнул и направился к пропускному пункту.
Начинался учебный год с политинформации, потому лично я сначала пробежал в казарму, схватил спортивную форму и бегом в спортзал. Степан Андреевич опозданий не жалует. Ещё не любит он свежего воздуха и посторонних глаз, вот и занятия проводит в зале.
Поздоровались, словно вчера расстались, и Степан Андреевич принялся меня гонять. Всё-таки чувствовалось, что кое-что случилось, пройдена некая черта. Наставник стал серьёзнее и жёстче. По его мнению, я совсем за лето разболтался. И должен быстро собраться, а то таким раздолбаям нечего делать в Европе.
Дальше физкультура, сухо поздоровался с ребятами. Это не я виноват, просто сами кадеты стали строже. Война ведь уже началась. Я смотрел в их суровые лица и немного раздражался. Ага, до этого всё не считается!
Вот вышли мы на взрослые полосы препятствий, а они для нас уже не новость — проходили, и не однажды. А когда? Да на практике! Каждая сотая мина боевая — им ещё не война? Прав всё-таки ректор, что война навсегда. Хорошо, что хоть сейчас она началась для некоторых.
В обед меня вызвали в ректорат. При Григории Васильевиче я рассказал об утреннем происшествии знакомому уже оперу Дмитрию Быстрову. Хоть в деле и фигурирует боярин, нападение думы не касается и расследует его полиция. А Дима как раз занимается важными делами.
Взял он с меня показания под роспись, сказал, что они не противоречат словам Авдея и Мухаммеда. Горько попенял, что врагов для допроса нет даже раненых. Пообещал ещё заехать с фото злодеев, когда будут готовы, и ушёл.
Авдей и Мухаммед ждали меня в приёмной. Их всё время до обеда мурыжила полиция. Так они хотят мне сказать, чтоб я хотя бы месяц посидел в Корпусе просто ради безопасности. Тут за меня отвечает ректор и сам Князь Москвы.
А они пока заменят автомашины. Кроме побитой пулями, мне точно следует заменить вторую «Волгу» на бронированную. Ещё нужно искать нового водителя, а лучше двух или трех, чтоб с запасом и Надей не рисковать лишний раз. А Кате они всё объяснят.
Я с доводами согласился, мужиков отпустил, а сам пошёл доедать обед и учиться далее. Ничего, вроде, особенного, почти всё, как всегда. Ну, стали преподаватели строже, даже англичанка.
Плацем первый месяц не наказывали, но я всё равно мог отвести близнецам только час. Второй час переписывал в свежие тетради самостоятельную работу из прострелянных и заляпанных кровью. Этим по идее можно заняться и после ужина, но ведь задавать стали больше и труднее.
Учёба только на первый взгляд без изменений. На физкультуре задачки стали обязательными, теперь, если не решишь за время спарринга или прохождения полосы, ставят «не зачёт». И задачки не просто на счёт, с обязательным подвохом.
Даже не в том дело, что программа постоянно усложняется. Так и должно быть, кадеты ведь тоже растут, крепнут. Соль в том, что меняется отношение к предметам. Раньше мне хватало отличных оценок и немножко предполагать, к чему всё движется. Теперь же…
Вот прошли две недели, и Степан Андреевич сказал, что пока с него хватит. Он передал мне основы и дальше начнёт готовить меня против себя. Не то, что он «против» того, чтобы я его превзошёл, но этичнее мне развиваться самому. А с понедельника вместо политинформации меня в классе истории ждёт Пётр Васильевич.
До индивидуальных занятий я честно не понимал, отчего целый капитан, боевой офицер читает этот мирный предмет. Да если увидите его в гражданском костюме, ни за что не подумаете, что этот высокий человек с военной выправкой — сажень в плечах, грудь колесом, проницательные серые глаза — преподаёт кадетам историю.